Про ингерманландский проект
Вчера я случайно попал на «встречу земляков» в пресс-клубе «Зеленая лампа», посвященную проблемам развития ингерманландского движения. Эта тема заинтересовала меня сравнительно недавно, благодаря депутату моего МО, за которого я голосовал из-за того, что он был самым молодым из представленных кандидатов, ну и в принципе, я об этом не жалею. Иван регулярно проводит встречи с избирателями, обсуждая с ними насущные проблемы, а также является активным участником оппозиционного либерального движения. Эта сторона его деятельности мне особо не близка – на митинги несогласных никогда не ходил, так как пока что звучащие там идеи меня совсем не привлекают. Но вот его позиция по Ингерманландии, в частности брошенная вскользь фраза о том, что люди жили на этом месте на протяжении как минимум 800 лет, а поскольку основанному Петром I городу, и пришедшей на эти берега вслед за ним Российской империи, чуть больше 300, – то у нас куда большие основания считать себя наследниками той древней ингерманландской проевропейской культуры, нежели чем романовской Руси. Ну как, «у нас»? Мои дедушка с бабушкой по материнской линии переехали в Кронштадт уже после войны из глухой вологодской провинции, правда, по отцовской линии все сплошь коренные петербуржцы. Но учитывая, что мне, да и многим моим друзьям, неоднократно приходила в голову мысль, как неплохо было бы жить на своей земле, но в уютной маленькой европейской стране по образцу Финляндии, идеи регионализма находили отклик в моей душе задолго до того, как я узнал про Ингрию и Ингерманландию.
Семинар начался с того, что в зал неожиданно для организаторов пришло много народу, и стульев всем не хватило. Неожиданно для меня, присутствующие люди были в основном старше меня, а многие были и вовсе пенсионерами. Ведущий посетовал на то, что в зале много новых лиц, внимательно при этом глядя на меня, и дал слово первому докладчику. К. рассказал, что по его мнению Петербург должен получить суверенитет и войти в кольцо прибалтийских государств. В середине 90-х годов у нас в городе действовало движение «За независимость Петербурга», которое действовало на основе тезиса, что Петербург ближе к Европе, чем к России. В 99 г. оно сошло на нет, люди из Питера вошли во власть, и все сепаратисты влились кто в ингерманландское движение (которое первоначально занималось исключительно до-русской культурой и краеведением), кто в РНЕ и ДПНИ, а кто и вовсе бросил заниматься политикой. К. посетовал на то, что ингерманландское движение не смогло предложить достойную политическую идею, способную заинтересовать массы (хотя, лозунг «Петербург – не Россия!» по каталонскому образцу, мне кажется, нашел бы поддержку в определенной части населения, в частности в среде футбольных болельщиков уж точно), а единственной жизнеспособной идеей, возникшей после развала Советского Союза, стала русская национальная идея. Он закончил тем, что регионалистскому движению следует размежеваться с ингерманландским и продвигать свои идеи под собственным брэндом. После него слово взял докладчик Л., который сообщил, что он не видит Питер и вообще Ингрию частью прибалтийского политического пространства, так как Питер в культурном и общественном плане значит для мира больше, чем все скандинавские страны вместе взятые, да и в Европу нам сейчас не очень-то нужно. Впрочем, что он предлагает взамен, я так и не понял, но похоже докладчик тяготеет не к сепаратизму, а к автономии края и получения больших экономических свобод в составе РФ.
Следом выступал карельский философ Ш. из Петрозаводска, который рассказал всем присутствующим про термин «глокализация» через призму французского фастфуда, и сообщил, что, по его мнению, региональные связи на межгосударственном уровне лишь укрепляют самоидентификацию и культурную значимость региона. Под конец его выступления народ немного оживился – видимо, нечасто на подобных встречах можно встретить человека из соседней области, и в лоб спросил его: «Регионализм – это сепаратизм или нет?». Докладчик испуганно ответил, что ни в коем случае он ни к чему подобному не призывает, призывы к объединению с Финляндией с последующим воссозданием Великой Финляндии распространяет небольшая группа недалеких людей, а лично его мечты ограничиваются созданием свободной экономической зоны на территории Карелии. После чего закончил доклад, собрал вещи и быстро ушел на вокзал. В самом конце его выступления неизвестные кинули через окно банку с нашатырным спиртом, что было очень кстати из-за объявленного перерыва на проветривание помещений. Почти все журналисты покинули семинар, воспользовавшись предоставленной возможностью, а оставшиеся ингерманландцы с гордостью обсуждали дерзкую выходку нашистов и радовались, что это знак того, что их все-таки принимают всерьез.
После перерыва на трибуну вышел историк, который начал было довольно интересно рассказывать о возникновении Ингерманландии, но был быстро остановлен ведущими, продемонстрировавшими ржавую, предположительно шведскую подкову, найденную при каких-то раскопках. В продолжение абсурда на сцены вышли археологи, рассказавшие об археологических изысканий на Охтином мысу, где ведутся подготовительные работы к строительству Охта-Центра. Противники Охта-Центра явно решили сменить тактику, и теперь они напирают не на высотный регламент, а на уникальные земляные крепости, расположенные на месте будущего строительства. По их мнению, эти земляные останки имеют огромное культурное значение, и не могут быть разрушены в процессе строительства. Они даже продемонстрировали эскизы возможного музея истории города, который мог бы располагаться на этом месте. Впрочем, чуть позднее выяснилось, что нигде в Европе подобные земляные крепости не считают за культурное достояние и срывают, а ближайшей целью, при условии, что Комитет по Охране Памятников признает их культурным наследием, будет не строительство на этом месте градостроительного музея, а немедленная консервация останков, т.е. обратная засыпка. При этом на месте Охта-Центра, как я понимаю, образуется огромный по площади пустырь, который нельзя будет использовать никаким образом. Тут же к сцене прорвались городские сумасшедшие, протестующие против строительства башни, и пригласили всех на очередной митинг в ближайшие выходные.
После этого потомок ингерманландских карелов пропел собственноручно переведенный отрывок из продолжения Калевалы, которое насобирал какой-то финн, и где повествуется о странствованиях Иисуса Христа по Скандинавии. Конструктивная часть собрания закончилась заявлением о том, что автономия (но, подчеркнуто, автономия в составе России) нужна краю, чтобы иметь возможность находить средства на культурные проекты, а также объявлением о том, что через 2 недели в Манхэттене пройдет этнофестиваль, а еще через неделю будут широко отмечаться день рождения Ингигерды – слушаниями в Стрельне, Сосновом Бору и еще в каких-то пригородах. Собственно, я понял, что к идее Ингрии прибивается очень много разных людей – от думающих рассуждающих политиков и философов до фанатиков и оголтелых националистов. При этом активно продвигается идея чуть ли не оккупационной сути Московской Руси, с чем я, естественно, не согласен. По мнению основателя этого движения, который сидел в Президиуме и взял последнее слово, Ингрия – это в первую очередь культурный и краеведческий проект. Мне же ближе идеи К., при этом я понимаю, что сейчас в нашем городе нет другой платформы и среды, где они могли бы произрастать и укрепляться. Буду следить за их мероприятиями и развитием событий, но пока что я увидел в этом сообществе очень мало людей и очень мало идей, с которыми хотелось бы соглашаться безоговорочно. |
|
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
