Отправлено: 08.09.10 21:59. Заголовок: Миссия Герострата выполнима?

Миссия Герострата выполнима?

Невское время 8 сентября 2010 http://www.nvspb.ru/tops/missiya-gerostrata-vypolnima-43239<\/u><\/a>

Кто проводит скандальные архитектурные экспертизы, которые позволяют сносить исторические здания и возводить уродливый новодел

Уже второе десятилетие в Петербурге не утихают градостроительные скандалы. В историческом центре сносятся старинные здания и на их месте появляются убогие коробки из стекла и металла. Чиновники объясняют это варварство предельно просто – город должен развиваться, ему позарез нужны инвестиции. Но почему ради этого нужно жертвовать архитектурными памятниками, уродовать неповторимый облик одного из красивейших городов не только России, но и всего мира?!

Кто-то из великих сказал: «Архитектура – это застывшая музыка». Никому не приходит в голову вносить правку в знаменитую «Блокадную» Седьмую симфонию Шостаковича, а вот экспериментировать в историческом центре Петербурга почему-то могут все, у кого есть тугая мошна. Как правило, все это делается в глубокой тайне от широкой общественности, которая узнает о принятых решениях постфактум, когда что-либо спасать уже поздно. Более того, проведение нужных инвесторам экспертиз поставлено на конвейер: известные петербургские архитекторы готовы выполнить любую прихоть толстосумов, а затем – научно обосновать свои выводы.

Неужели исторический Петербург обречен на тотальное уничтожение? «НВ» провело собственное расследование и взяло эксклюзивные комментарии у специалистов.



Имя Татьяны Андреевны Славиной – основателя скандально известной в городе на Неве архитектурной мастерской – наверняка войдет в анналы истории Петербурга. Такого количества шокировавших общественность экспертиз нет на совести ни одного петербургского зодчего. Чего стоят только добро мастерской на строительство «Финансиста», на пару с Биржей обезобразившего вид на Стрелку Васильевского острова, или высоток «Империала», нависших, словно скалы, над куполами Новодевичьевого монастыря! Удивительно, но петербуржцы практически ничего не знают ни о главной героине всех этих скандалов, ни о ее окружении. Восполним этот пробел.

Список титулов и наград Татьяны Андреевны займет целую страницу убористого печатного текста. Она – специалист высшего класса, доктор архитектуры, академик; ее перу принадлежат свыше 80 научных трудов, в том числе пять монографий и учебник «История русской архитекторы». Славина – коренная петербурженка. Она родилась в Ленинграде в 1934 году в семье известного инженера. В 1958 году Татьяна Андреевна с отличием закончила Ленинградский инженерно-строительный институт. Несколько лет трудилась в различных научно-исследовательских учреждениях, а в 1965-м вернулась в ЛИСИ, где преподавала почти четверть века. Ее учениками себя считает целая плеяда известных ныне петербургских архитекторов.
В конце 1980-х годов Татьяна Андреевна покинула стены альма-матер и занялась общественной деятельностью. Ее трудами была основана Ассоциация исследователей Санкт-Петербурга. Авторитет этой организации в 1990-е годы был непререкаем. Именно это во многом поспособствовало известности не только самой Татьяны Андреевны, но и архитектурной мастерской ее имени, организованной в середине 2000-х годов на базе ассоциации.

Для многих архитекторов, знавших Славину не одно десятилетие, случавшаяся с мэтром метаморфоза – необъяснимая загадка.

– Я как-то встретила Татьяну Андреевну после очередного скандала и спросила: «Как же вы могли дать такое заключение?», – рассказала нам довольно известная в городе архитектор. – А она мне отвечает: «Я сама не понимаю, что со мной происходит. Меня словно зомбировали…» Многие связывают все это с появлением в ближайшем окружении академика Славиной Вячеслава Полетайкина. Об этом человеке в архитектурных кругах Петербурга практически ничего не известно. В Союзе архитекторов нам заявили: «Кто такой Полетайкин, мы не знаем, и знать не хотим. Он даже не член нашего союза».

Может быть, Полетайкин и не член, но архитектор – точно. В середине 1980-х уроженец Красноярска закончил местный архитектурно-строительный вуз, затем аспирантуру в Ленинграде, а завершил образование в финском городе Миккели. В кармане у Полетайкина сразу два диплома: российский – архитектора, и финский – менеджера. На ниве градостроительства Вячеслав Владимирович шедеврами не прославился: его конек – дачное и индивидуальное строительство, дизайн интерьеров, перепланировка жилых помещений. Помимо собственно архитектуры он занимался маркетингом строительных товаров, а также переводами с финского языка технической литературы. В интернете можно обнаружить личную страничку Полетайкина, где он сообщает, что является христианином, придерживается консервативных политических взглядов, увлекается эзотерикой, любит слушать советские и немецкие марши 1930-х годов.

В Ассоциацию исследователей Санкт-Петербурга на должность ведущего научного сотрудника Полетайкин трудоустроился в 2003 году. А уже через год стал генеральным директором только что созданного ООО «Архитектурная мастерская Т.А. Славиной». Сама Татьяна Андреевна заняла в мастерской скромную должность директора по науке.

Славина редко вступает в дискуссию со своими оппонентами. А вот Полетайкин и говорит, и пишет довольно много. Недавно на сайте мастерской появился его опус с загадочным названием «Миссия Красного Петуха». В объемной статье Полетайкин старательно подводит читателя к кощунственной по своей сути мысли: страшные пожары – благо для развития городов: мол, огонь уничтожает музейный хлам, и градостроителям есть где развернуться и применить свои знания и опыт. После прочтения такого невольно закрадывается мысль: уж не страдает ли автор комплексом Герострата?

Впрочем, и без пожаров у мастерской хватало работы. За шесть лет она провела около 200 экспертиз. Подчиненные Славиной и Полетайкина дали положительное заключение на снос исторических зданий на Невском и на Галерной, на Эсперовой и на Гончарной. С их участием был вынесен «смертный приговор» шедевру архитектора Александра Никольского – стадиону имени Кирова. Список безвозвратно утраченных архитектурных шедевров можно легко продолжить.

– Удивительно, как такой колоссальный объем работ смогла выполнить мастерская, в которой трудятся всего-навсего восемь человек, включая академика Славину, Полетайкина и его сына-студента? – поинтересовались мы у известного петербургского архитектора.

И получили такой ответ:

– Все очень просто. С мастерской охотно сотрудничали известные в городе специалисты – архитекторы, историки. Они честно зарабатывали свой хлеб. И поймите – в этом деле важна не собственно экспертиза, а окончательное заключение: сносить – не сносить, строить – не строить…

Критики Славиной уверены, что подобные экспертизы – нонсенс. Ведь по закону они оплачиваются застройщиками. А если экспертизу оплачивают заинтересованные лица, она в принципе не может быть объективной. Порой эксперты просто наступают на горло собственной песне. И получают за это очень приличные гонорары…

И еще один принципиальный момент: все экспертизы такого рода проходят через КГИОП. Это ведомство вправе наложить запрет на любую стройку в исторической части Петербурга. Но почему-то с легкостью фокусника утверждает подобные экспертизы. Похоже, чиновникам очень выгодна подобная ситуация. Ведь в случае чего все можно свалить на стрелочника – на архитектурную мастерскую. И получается, что власть у нас, как обычно, ни при чем…

из первых уст
«А потом сгрести бульдозером!»
Руководство ООО «Архитектурная мастерская Т.А. Славиной» старательно избегает контактов с прессой. Так, Татьяна Славина категорически отказалась давать интервью «НВ». А гендиректор мастерской Вячеслав ПОЛЕТАЙКИН согласился выборочно ответить на наши вопросы по электронной почте.

– Можно ли сохранить исторический центр Петербурга в неизменном виде?
– Можно. Но только на какое-то время. А потом сгрести бульдозером, как это сделали, например, на Шкапина-Розенштейна. Я считаю, что исторический центр нужно развивать с помощью новых строительных технологий, в неизменном виде сохранить его невозможно.

– Какие здания в центре города можно было бы еще снести без особого ущерба для Петербурга?
– Вообще без ущерба – типовые здания 60–70-х годов прошлого века, гостиницы «Азимут» и «Санкт-Петербург» (бывшие «Советскую» и «Ленинград»). Можно снести застройки заводских территорий, но выборочно. С ущербом, но в качестве неизбежного компромисса, – часть внутриквартальной застройки XIX века.

– Некоторые петербургские архитекторы считают, что исторический центр необходимо постепенно избавлять от «музейного хлама». Разделяете ли вы эту точку зрения?
– Не от музейного хлама, а просто от хлама, при этом расширяя пространство для действительно музейных ценностей. И не только для них.

– Можете ли вы обозначить «болевые точки» старого Петербурга, где уже не обойтись без «хирургического вмешательства»?
– В первую очередь это заводы, расположенные в исторической части города.

– Есть ли в исторической части Петербурга место, которое вам особенно дорого?
– Да. Коломна.

– Какой архитектурный стиль вызывает у вас раздражение и полное неприятие?
– Деконструктивизм.



мартиролог
Утрачено навсегда
Далеко не полный список исторических зданий, на чей снос дала добро мастерская Татьяны Славиной (по данным общественного движения «Живой город»).

Зоологический переулок, 2–4, доходные дома Кирикова;
Галерная улица, 6, – Конногвардейский
бульвар, 5, дом причта Исаакиевского собора;
Литейный проспект, 5, – улица Чайковского, 19, доходный дом;
набережная канала Грибоедова, 51, – Казанская улица, 28, Пробирная палата;
Невский проспект, 89, – Гончарная улица 4, доходный дом;
Почтамтская улица, 3, 5, дом почтового
ведомства;
Эсперова улица, 7, дом Иванова;
Загородный проспект, 3, – Щербаков
переулок, 17, дом Рогова;
Стременная улица, 21/5, здание «Невских бань»;
Большая Морская улица, 4, жилой дом;
Большая Подьяческая улица, 28,
дом Крылова;
набережная Обводного канала, 118, здания, примыкающие к Варшавскому вокзалу;
Вознесенский проспект, 6,
доходный дом.

 Отправлено: 08.09.10 22:08. Заголовок: Вячеслав Полетайкин:..

Вячеслав Полетайкин: «Что я могу сказать градозащитникам? Мы работаем по закону»

Невское время 8 сентября 2010 http://www.nvspb.ru/stories/vyacheslav-poletaykin-chto-ya-mogu-skazat-gradozashchitnikam-my-rabotaem-po-zakonu-43240<\/u><\/a>

На вопросы «НВ» отвечает гендиректор архитектурной мастерской, скандально известной своими экспертизами

«НВ» предложило руководству ООО «Архитектурная мастерская Т.А. Славиной» продолжить разговор, начатый в статье «Миссия Герострата выполнима?» и ответить на следующие вопросы:

• Сделанные вашей мастерской экспертизы вызвали бурные протесты общественности. Как вы относитесь к подобной критике?

• Можно ли при строительстве в старом Петербурге избежать градостроительных ошибок?

• Если да, то каким должен быть механизм принятия решений о реставрации или сносе исторических памятников?

В ответ мы получили по электронной почте письмо за подписью гендиректора мастерской Вячеслава ПОЛЕТАЙКИНА. Приводим его в сокращенном виде (объем оригинала превышал принятый в «НВ» формат), сохраняя, впрочем, при этом главные тезисы автора письма.

«Хочу подчеркнуть, что все высказанное здесь – мое личное мнение. Возможно, наш директор по науке Татьяна Андреевна Славина и другие сотрудники имеют несколько иные взгляды по отдельным пунктам, хотя в целом мы единомышленники.

Сперва несколько слов об «общественности». В силу своего возраста я довольно хорошо помню советскую действительность и признаюсь, что при слове «общественность» меня каждый раз слегка передергивает. От отвращения. С моей точки зрения, главный признак «градозащитного движения» в Санкт-Петербурге заключается в том, что его нет. Имеется его имитация в виде нескольких пиар-структур, провоцирующих разного рода скандалы с целью решения конкретных задач – их собственных или кем-то поставленных. Недавняя, не побоюсь этого слова, перебранка в интернете между «Эрой» и «Живым городом» развеяла все сомнения на этот счет, если они у кого-то оставались. Ведь что характеризует настоящее общественное движение? Массовость и активность публичных акций. Вспомним протесты немецких «зеленых» или французских фермеров. А у нас? Остановлюсь лишь на акциях, направленных против нашей мастерской, поскольку о количестве участников мне известно доподлинно.

Итак, митинг в Таврическом саду в феврале 2009 года – четыре человека, митинг на площади Ломоносова в марте 2009 года – один человек, публичная акция вручения кирпичей в июне 2009 года – два человека («марши несогласных» не в счет, там чистая политика).

Приведу пример частный, но очень показательный. В мае 2010 года был выигран, наверное, первый судебный процесс, инициированный градозащитниками, по дому Рогова. Что характерно, иск подали два физических лица в защиту своих личных прав на доступ к культурному наследию. Никакой «общественности»! Во время процесса и даже при вынесении приговора в зале суда находился единственный зритель – я. «Градозащитникам» все происходящее оказалось неинтересным.

Второй признак настоящего общественного движения – оно не выпускает из внимания объект своего протеста, последовательно добивается принятия мер, используя самые разные способы. А что у нас? Как правило, все ограничивается одноразовым кратковременным скандалом, после чего объект перестает интересовать кого бы то ни было и спокойно строится. Последний пример – торговый комплекс на углу Невского проспекта и улицы Восстания. Поговорили и забыли.

Сказанное не означает, что в Петербурге нет людей, озабоченных судьбой города. Их множество, в том числе и действующих в сфере охраны наследия. Мы контактируем с ними, как правило, без лишней огласки, дабы не провоцировать те самые пиар-структуры. Мы ведь инсайдеры – много знаем, да не все скажем…

Я вовсе не собираюсь отрицать, что и уважаемые люди зачастую недовольны нашей деятельностью. Что я могу сказать тем и другим: градозащитникам и «градозащитникам»? Только одно – мы работаем по закону. Все наши работы соответствуют действующему российскому законодательству в области культурного наследия, разумеется, понимаемому в широком смысле как общий корпус правовых документов: законы, подзаконные акты, разъяснения, нормы, правила, инструкции, методики, лицензионные полномочия, решения госорганов, судебные прецеденты. Все жалуются, что этот правовой корпус неполный, противоречивый и устаревший. Но это вопрос не к нам. Есть много людей, которые получают приличные зарплаты за то, чтобы он был полный, непротиворечивый и современный. Однако доносы пишут почему-то на нас. Были поданы, наверное, десятки заявлений в разные государственные инстанции с требованием отмены результатов историко-культурных экспертиз и лишения нас права на их исполнение. Я лично несколько раз побывал в прокуратуре. И что? Ничего. За шесть с половиной лет мы выполнили около двухсот работ, и ни по одной из них выводы и последующие согласования не были отменены. Хромает критическая аргументация? Есть же простой и честный путь – обратиться в суд с требованием прекратить деятельность нашей мастерской. Но ведь не было не только ни одного решения суда против нас, но даже не подано ни одного иска! Вот и ответ на вопрос, аргументирована ли критика. Решит суд, что аргументирована – значит аргументирована. Не решит – ну, извините... Пишите «письма трудящихся».

Теперь о градостроительных ошибках и памятниках. Как их избежать? Самое простое – вообще ничего не делать, «а то из списка вычеркнут». Однако цена отказа от действия из-за боязни ошибок всегда выше цены самих ошибок. Это закон. Да, французы собираются разбирать свою «Башню Монпарнас» в центре Парижа. И разберут, наверное. Но они получили Дефанс (современный деловой и жилой квартал в пригороде Парижа. – Прим. ред.) и современную градостроительную культуру. Главное средство минимизации ошибок без отказа от развития – Большая Идея города. Например, имперская. Вот «Империал» – на первый взгляд вроде ошибка, а по встроенности в Большую Идею – как бы и не совсем. Но чтобы была Большая Идея города, она должна быть в обществе, иначе все уйдет в ложный пафос, в «девушек с веслом».

Каким должен быть механизм принятия решений по памятникам? Прежде всего закон и здравый смысл. Оба говорят, что есть памятники разные по ценности: федеральные, региональные, муниципальные. На одних можно больше, на других меньше. А есть еще историческая застройка. Думаю, что на ней можно применять вообще все методы: консервацию, реставрацию, реконструкцию, капитальный ремонт, разного рода надстройки, мансарды, фрагментарное сохранение, воссоздание утраченного и даже строительство по нереализованным в свое время проектам. Эти методы не самоцель, конечно, но если требуется – использовать их без ханжества. Ну а для каких-то объектов наступает время ухода. Увы, многое «обречено на временное служение». Это каждый раз драма, но из таких драм и складывается городская драматургия. Конечно, ничего нельзя упрощать, каждая ситуация уникальна, риск велик, велико и сопротивление. В общем, жизнь покажет, кто был прав…»

 Отправлено: 08.09.10 22:10. Заголовок: Алексей Ковалев: «Се..

Алексей Ковалев: «Сегодня эксперты – не люди, а функции»

Невское время 8 сентября 2010 http://www.nvspb.ru/stories/aleksey-kovalev-segodnya-eksperty-ne-lyudi-a-funkcii-43241<\/u><\/a>


Депутат Законодательного собрания Петербурга считает, что правомочность отдельных экспертиз должны выяснять не искусствоведы, а следственные органы.

– Есть ли какое-то правовое основание под историко-культурными экспертизами объектов культурного наследия Петербурга?
– На сегодняшний день в российском законодательстве нет легитимного механизма осуществления историко-культурной экспертизы. По закону такая экспертиза проводится в установленном правительством РФ порядке, и только аттестованными организациями. Но аттестация в России вообще еще не начиналась. Поэтому проводящиеся сегодня экспертизы не имеют правового статуса. И наличие лицензии у мастерской Татьяны Славиной не дает права характеризовать ее как экспертную организацию.

– В таком случае можно ли деятельность мастерской Татьяны Славиной и подобных организаций назвать противозаконной?
– Противозаконной – нельзя: это несколько иное. Но можно сказать, что эта деятельность находится вне правового поля. При этом получается любопытная юридическая коллизия – пока по памятникам не проведены государственные экспертизы, их нельзя включать в списки охраняемых объектов! Подход Славиной заключается в вычленении из городского пространства неких особо ценных и чем-то замечательных объектов, знаменательных своими архитектурными достоинствами. Как правило, результаты ее экспертиз однотипны – сам «выдающийся» объект нужно сохранить, зато остальное окружение объекта можно снести. Такой подход противоречит международным документам в области охраны архитектурных памятников, в том числе Конвенции об охране архитектурного наследия Европы. Во всем мире ключевым элементом в охране культурного наследия считается историческая среда.

В 1996 году Татьяна Славина дала свое заключение по зданиям на Лиговском проспекте, рядом с Московским вокзалом: типа, паршивенькие там домишки. Это делалось по заказу РАО «ВСМ» – якобы для строительства нового вокзала. На основании этой экспертизы здания снесли. На их месте долго сохранялся знаменитый котлован, а теперь возводят чудовищное здание типа гигантского бункера. Такой же подход применялся при обследовании зданий на участке между Невским проспектом, Гороховой улицей, Адмиралтейским проспектом и набережной Мойки. Славина разделила дома на несколько категорий по исторической ценности и в заключении указала, что при строительстве станции метро «Адмиралтейская» можно пожертвовать 70 процентами исторической застройки. Можно вспомнить и скандальную историю с Пулковской обсерваторией, которую мастерская Славиной предложила перенести на Кольский полуостров.

– Мастерская Татьяны Славиной далеко не единственная в нашем городе, кто занимается подобными экспертизами…
– Да, такой же подход практикуется и другими экспертами. В Сестрорецке есть объект культурного наследия – руины приюта и здоровенная территория сада при въезде в город, между шоссе и железной дорогой (Малая Ленинградская улица, 63). Строить на территории сада нельзя, дом нужно восстанавливать – одни расходы! Решили памятник приватизировать. Инвестор купил участок у города задарма (19 миллионов рублей) и тут же перепродал другому инвестору. Тот инвестор заказал экспертизу некой архитектурной мастерской. И ее эксперты неожиданно обнаружили, что сад с руинами больше не может считаться объектом наследия, так как… пришел в запустение и потерял свои свойства. К этому времени как раз подоспело зонирование в правилах застройки, где чья-то заботливая рука нарисовала на этом месте зону строительства с высотой до 42 метров! В результате объект на Малой Ленинградской исключили из списков КГИОПа, а цена участка разом выросла с 19 миллионов до 600 миллионов рублей! Сколько получили эксперты за нужное решение и кто в госструктурах на этом нажился – можно лишь догадываться. Думаю, что заниматься этим должны уже не простые искусствоведы, а следственные органы.

– Вы хотите сказать, что сегодня большинство частных экспертов выполняют заказы крупного бизнеса?
– Сегодня эксперты – это не люди, а функции. Их задача – обосновать правоту инвестора. Плата за экспертизу никем не регулируется и является коммерческой тайной. При всем желании конкретную сумму, которую платит инвестор эксперту, узнать невозможно – если нет повода для проверки фирмы правоохранительными органами. Понятно, что ни один инвестор в здравом уме не станет оплачивать отрицательное заключение. Для инвестора плата за экспертизу входит в инвестиционные затраты. Плата эксперту – совершенно легальный способ обналичить большие суммы денег, подпадающие под льготный режим налогообложения как инвестиционные расходы. Экспертная организация вполне может перевести эти деньги в зарплату и отнести половину, скажем, сотруднику органа охраны памятников, который согласовывает результаты экспертизы. Таким образом, инвестору даже не надо самому давать взятку! Я не понимаю, почему эта система оплаты экспертиз «по договорной цене» до сих пор не получила соответствующую оценку различных антикоррупционных комиссий. Наплодили их массу, а чем они занимаются – непонятно.

– Правда ли, что за последнее десятилетие объединенная охранная зона Петербурга сократилась в несколько раз?
– Раньше у нас была одна объединенная охранная зона исторического центра, вокруг нее располагалась единая зона регулирования застройки. В ходе разработки нового закона об охранных зонах объединенная охранная зона сократилась примерно в 3 раза. А оставшаяся территория бывшей охранной зоны теперь объявлена зоной регулирования застройки первой категории (ЗРЗ-1). В то же время закон Санкт-Петербурга установил зоны охраны на территории пригородов, которые раньше никак не охранялись.

В 1988 году закон разрешал строительство в охранной зоне. А в федеральном законе 2002 года сказано, что все охранные зоны отнесены к территориям, на которых невозможно новое строительство. Об этом говорится в отдельной статье, которой раньше не было. В 1988 году закон предусматривал так называемые лакуны, где строительство было возможно. В нынешней редакции зона регулируемой застройки (ЗРЗ-1) фактически одна сплошная лакуна, где строительство (с определенными ограничениями) возможно везде. Кроме того, из зоны ЗРЗ-1 выпали большие площади, которые раньше входили в охранную зону, – например, территории возле Обводного канала, Лиговский проспект дальше Разъезжей улицы, территория на окраине Васильевского острова – 17-я линия, 15-я линия, Малый проспект, жилые кварталы Петроградской стороны, Синопская набережная. По нынешнему закону выходит, что на этих территориях можно сносить историческую застройку и строить что угодно. Даже высота строений определяется правилами застройки, а не режимом зоны.

– Вы могли бы прояснить ситуацию с Дворцовой площадью?
– Дело в том, что сегодня Дворцовая площадь является не объектом культурного наследия, а относится к охранной зоне. А между охранной зоной и объектом культурного наследия есть большая разница. Охранные зоны располагаются вокруг объектов культурного наследия. За их застройку можно отделаться административным штрафом. Тогда как за незаконную переделку объекта культурного наследия можно подпасть под уголовную ответственность. Еще в 60-е годы Дворцовая площадь была отнесена к архитектурным ансамблям республиканского значения. Если бы этот ансамбль юридически сохранился, никаких скандально знаменитых катков на Дворцовой быть бы не могло. Однако в начале 2000-х этот архитектурный ансамбль разделили на отдельные памятники. С какими целями это сделали городские власти – можно только гадать.

Ведь Петербург с точки зрения международных норм – объект наследия. А на национальном уровне у нас есть только система охранных зон, которая может гарантировать лишь сохранность отдельных памятников архитектуры, но не исторического облика в целом.

// Беседовал Артем Пироговский