Отправлено: 27.08.10 22:05. Заголовок: Имеет ли культурная столица право быть деловой

Одиночество в Сити

Имеет ли культурная столица право быть деловой

Журнал Итоги 23 августа 2010 года №34

Автор Семен Макаев

http://www.itogi.ru/obsch/2010/34/155793.html<\/u><\/a>

Вопрос об обустройстве в России мирового финансового центра поставлен руководством страны предельно жестко, почти по-гамлетовски — быть или не быть. Сегодня на роль деловой Мекки справедливо претендует Москва. И не только потому, что в городе сосредоточена большая часть административных и финансовых рычагов. В Москве практически возведен современный Сити, который обживают офисы транснациональных корпораций и банков. А вот город на Неве, уже в четырнадцатый раз принимавший мировую бизнес-элиту на Петербургском международном экономическом форуме, об этом пока только мечтает — вокруг концепции питерского делового центра уже который год с треском ломаются копья. Хотя у Санкт-Петербурга есть все шансы для того, чтобы стать одной из главных бизнес-гаваней Европы: удобное расположение, транспортная доступность, инвестиционный потенциал, грамотные кадры. А современной деловой инфраструктуры, такой как в Вене, Берлине, Мадриде, Париже или Лондоне, нет. Попробуем разобраться, почему все эти жемчужины старой Европы, являющиеся неотъемлемой частью мирового культурного наследия, сумели переступить через свои исторические фобии и без особых потерь вписаться в современный деловой ландшафт, а Санкт-Петербург — нет…

Евростандарт

Компактный, удобный деловой центр необходим любому современному мегаполису с развитой исторической средой. Если такая бизнес-резервация отсутствует, то офисная функция начинает внедряться в историческую застройку, сметая на своем пути все и вся. Это, кстати, произошло и с Москвой, центр которой пережил административное цунами под названием «приспособление исторической застройки под современные функции». В результате Первопрестольная недосчиталась многих своих заповедных уголков. Но современный Сити появился и в Москве. Теперь уже никто не вспоминает о тех яростных спорах, что велись по поводу этой стройки века.

Самый эффективный метод модернизации (пусть далеко не простой и дешевый) — это возведение современных деловых кварталов, деликатно, метр за метром, вписанных в ткань исторической застройки. Этот тернистый путь прошли все великие города-музеи Старого Света. Присматриваются к этому опыту и в России. Амбициозные проекты с приставкой CITY для российских регионов уже не экзотика: в подобном формате заявлены к реализации «Екатеринбург-Сити», «Сити-Стрелка» в Нижнем Новгороде, «Ярославль-Сити», «Сити-Парк» в Калуге. Не отстает и СНГ: «Киев-Сити», «Минск-Сити», G4City в Казахстане — реальные проекты.

Идея питерского Сити обсуждается уже более десяти лет. В городе на Неве существует несколько амбициозных девелоперских проектов, которые могли бы стать ядром делового центра. Это «Морской фасад Санкт-Петербурга», «Охта-центр», «Невская ратуша» и «Экспофорум» (Пулково). Каждый из проектов раскритикован общественностью в той или иной степени жесткости. С одной стороны, это понятно: Питер — единственный исторический мегаполис, чей градостроительный ансамбль целиком и полностью охраняется ЮНЕСКО.

С другой — эта уважаемая международная организация трепетно охраняет едва ли не пол-Европы со всеми ее ультрасовременными Дефансами и Доклендами и прочими Сити.

В мире практикуется два подхода к строительству деловых кварталов: американский и европейский. В Штатах распространена практика концентрированного размещения небоскребов в самом центре больших городов — в так называемых даун-таунах. Их функция исключительно офисная. Эта метода принесла американцам страшную головную боль: в ночное время офисные кварталы пусты и напоминают город, в панике брошенный жителями. Жилые же районы и тяготеющая к ним торгово-развлекательная инфраструктура перекочевали на окраины, что неестественно для мегаполиса. Когда просчет стал очевиден, в офисную среду попытались вплетать социальные функции. Однако американские даун-тауны так и не ожили.

В Европе начали возводить высотные здания значительно позже, чем в Америке, — в конце 1950-х — начале 1960-х годов. К тому времени сложилась совсем другая градостроительная концепция — интегрированный урбанизм. Под этим термином понимается многофункциональная городская среда повышенной плотности. Так решалось сразу несколько проблем: обеспечивались рабочие места «рядом с домом», сохранялось круглосуточное функционирование всех районов — без мертвых зон. Отдельный пункт — развитие транспортной инфраструктуры, разделение пешеходных и транспортных потоков, освоение подземного пространства. Правда, первые высотки Старого Света понаставили как попало: их строили в разных районах по точечному принципу. В результате гармония исторической застройки в ряде случаев была принесена в жертву. Пример — построенная в центре Милана «Башня Веласка», 116-метровый административный небоскреб «Милбенк-тауэр» в Лондоне , 57-этажная «Мен-Монпарнас» в центре Парижа. Тут же выяснилось, что отдельно стоящие высотки имеют крайне низкий КПД и решают лишь ограниченный круг задач.

Тогда на вооружение был взят опыт Женевы, где на рубеже 1920—1930 годов вне исторического центра был построен Дворец наций, а рядом с ним — комплекс офисов, где заседала международная бюрократия, ведавшая здравоохранением, образованием, делами беженцев. Это были высотки разных архитектурных стилей, но удачно вписанные в существующий градостроительный ландшафт. По такому же принципу, кстати, был построен комплекс учреждений Евросоюза на берегу Рейнского канала в Страсбурге (Европарламент, Европейский суд по правам человека и др.).

К началу 70-х годов деловые кварталы по всей Европе стали строить исходя из принципов комплексности и многофункциональности. Единственным примером однофункциональной высотной офисной застройки стал Франкфурт-на-Майне — так уж сложилось, что город играет роль общеевропейского финансового центра. Сегодня там сосредоточены офисы 400 крупнейших банков мира.

Еще одна особенность «евростандарта» — отвод земель под высотки вне исторической застройки: их размещают в некотором отдалении от центра, на территориях устаревших промышленных районов. Именно по этим принципам строились Дефанс в Париже, Докленд в Лондоне, Потсдамерплац в Берлине, Дунай-Сити в Вене и даже Сити в Москве.

В Париж. По делу

Проект Дефанса как «второго сердца Парижа» был задуман в конце 1950-х, но реализован только в 70—80-е годы. На западной окраине столицы Франции, всего в четырех километрах от Лувра, прозябало несколько депрессивных районов (Нантерр, Пюто, Курбевуа). Их-то и решили «окультурить». Территорию в 130 га разбили на две зоны: «А» — расположенную ближе к Сене и «B» — размещенную в центре Нантерра. Затем последовала всемирная мозговая атака — международные архитектурные конкурсы на общую концепцию района и отдельные объекты. Только на первом этапе проектирования на конкурс было представлено 400 проектов (в том числе около полусотни из СССР).

Первоначально в Дефансе было возведено 2,5 миллиона квадратов офисов, рассчитанных на 110 тысяч рабочих мест, и свыше 30 тысяч квартир. Открыты сотни кафе и ресторанов. В новый комплекс вписали ранее построенное уникальное здание Национального центра науки и техники, перекрытое сомкнутым железобетонным сводом с пролетом 206 метров. Постепенно застройка квартала дополнялась новыми объектами. В конце 90-х появился комплекс из двух башен высотой по 190 метров — «Сердце Дефанса» и башня «Пасификтауэр». Зона «B» включила в себя разноэтажные жилые дома, детские учреждения, парк, два высших учебных заведения. Концентрация высотной офисной застройки на окраине города избавила исторический центр Парижа от неизбежной «деловой реновации», принеся экономическое оживление во французскую столицу: в Дефансе ежегодно заключается до 80 процентов от всех сделок во Франции. Кстати, сегодня туда водят туристические экскурсии.

Вслед за Парижем по пути интегрированного урбанизма двинулся и Лондон. Появление британского Сити связано с реконструкцией Докленда — старой портово-доковой зоны Лондона, протянувшейся по обоим берегам Темзы на десять с лишним километров к востоку от Тауэра. Радикальная перестройка началась в 1981 году с легкой руки Маргарет Тэтчер. Доки включили в ряд наиболее значимых зон городского развития. В Докленд направили госинвестиции, потянувшие за собой деньги частных инвесторов. Последним были даны существенные налоговые льготы и субсидии на 10-летний срок. Концепция реконструкции предусматривала создание многофункциональной городской среды с офисным ядром, производственными предприятиями, культурным центром, жилой застройкой и социальной инфрастуктурой, а также благоустроенными пешеходными набережными, водоемами и парками. Но сначала был создан не имеющий аналогов транспортный узел, состоящий из легкой железной дороги, автодорог, паромных переправ, международного аэропорта Лондон-Сити в восточной зоне Докленда и линии метрополитена с 12 станциями. На территории, носящей историческое название Собачий остров, предусматривалось концентрированное размещение высотных офисов.

В 1991 году в этом месте был возведен самый высокий на то время в Европе деловой центр «Канари-Верф» (высота 245 м). Сейчас освоение Собачьего острова завершено: там красуется 11 башен различной этажности. Общий объем офисных площадей комплекса «Канари-Верф» составляет примерно 500 тысяч квадратов. Развитие Докленда продолжается: построены экспоцентр «Эксел» (65 тысяч квадратов) и многофункциональный зал «Миллениум» диаметром 400 метров. На северном берегу появился самый крупный в Лондоне концертный зал «Арена Лондона», а на южном — Танцевальный центр. В 2005 году Докленд был увенчан новым зданием мэрии Большого Лондона. Теперь деловая компонента Лондона двинется на восток вдоль Темзы. До 2016 года здесь предполагается возвести не менее 104 тысяч квадратных метров нового жилья и открыть до 249 тысяч новых рабочих мест. Центральный Лондон в это время, конечно, тоже развивался, став международным финансовым центром: здесь совершается 32 процента мирового объема финансовых операций и сосредоточено более 20 процентов мирового заемного капитала. Более того, в Лондоне сосредоточено три четверти представительств и штаб-квартир из TOP-500 крупнейших транснациональных компаний, офисы более 250 иностранных банков и около тысячи компаний, чьи акции торгуются на Лондонской фондовой бирже. При этом Лондон был и остается туристической жемчужиной Старого Света.

Можно еще вспомнить Милан и его Порта-Нуову, Вену с Дунай-Сити. Везде применение принципа интегрированного урбанизма давало ощутимый экономический эффект с сохранением аутентичной исторической среды. Подробнее хотелось бы остановиться на развитии Берлина. Здесь историческая ткань города, так же как в Санкт-Петербурге и Москве, была перекроена войной и эпохой социалистического индустриализма. Но если у нас это вылилось в строительство промзон, прилегающих к центру, то в Берлине существовала зона отчуждения — заброшенные участки вдоль знаменитой Стены. После объединения Германии, возвращения Берлину столичных функций началась реконструкции района Потсдамерплац с примыкающими к нему участками парка Тиргартен, Культурным форумом и Рейхстагом. Здесь были применены все те же принципы интегрированного урбанизма: интенсивное транспортное развитие, строительство высотных офисов, жилых зданий и отелей повышенной этажности. Плюс музыкальный театр, трехуровневый стеклянный супермаркет, кафе, рестораны, скверы. В Потсдамерплац 50 процентов построенного — это офисы, 20 процентов — жилье, 30 процентов — гостиничные и многофункциональные объекты. Суммарная площадь зданий новой застройки района — 550 тысяч квадратных метров! Сегодня это, пожалуй, самое оживленное место в Берлине. И этот «сосед» никак не мешает ни Бранденбургским воротам, ни Рейхстагу, ни прочим историческим «кунштюкам». Как, впрочем, и они ему.

На острие дискуссии

Можно ли применить европейский опыт к Санкт-Петербургу? Несомненно. Ведь Питер — абсолютно европейский город. В таком виде он замышлялся еще Петром I. Вопрос лишь в том, в какой именно пропорции приложить принцип европейского урбанизма к уникальной Северной Пальмире.

О практической реализации этой идеи в городе сегодня спорят особенно яростно. И жарче всего — по поводу «Охта-центра». Этот комплекс планируется возвести в Красногвардейском районе на берегу реки Охта, там, где когда-то стояли здания Петрозавода. Теперь тут прозябает депрессивный район со скверным жильем и отсталой транспортной инфраструктурой. Никто из питерцев не спорит, что с умирающей Охтой нужно что-то делать. Единственным камнем преткновения стала 400-метровая высотная отметка спроектированной башни.

Беда в том, что дискуссия ведется в изначально деструктивном ключе: что в бутерброде вкуснее — хлеб или масло? Музейно-культурная функция или офисно-деловая? Хотя ответ известен и понятен — это вкусно лишь тогда, когда одно гармонично сочетается с другим. Но понять и принять этот факт можно лишь посредством культуры консенсуса, которая в нашем менталитете, увы, отсутствует.

Кого больше у идеи «Охта-центра» — сторонников или противников? Скажем так: голоса оппонентов сегодня слышнее. Так уж сложилось, что против строек века у нас, как правило, выступает творческая интеллигенция — в силу своего менталитета, образования и гражданского небезразличия. Ее голос чаще достигает газетных полос и ушей сильных мира сего. Скажем, Олег Басилашвили без обиняков обратился напрямую к Владимиру Путину: «Общее мнение большинства людей, которые имеют какое-то отношение к Петербургу, любят его и знают его историю: в этом месте ставить дом нельзя. Тем более высотой 300—400 метров». Что ж, история помнит случаи, когда отчаянные демарши интеллигенции спасали великие памятники от уничтожения. И та же история знает: даже мудрейшие не могли предвидеть, что будущие поколения совсем иначе оценят объект критики. Только государево «Быть по сему!» дало путевку в жизнь Исаакиевскому собору, ныне ставшему визитной карточкой Питера. А ведь самые прогрессивные люди того времени называли этот проект не иначе как чернильницей. В этой связи вполне понятна и та реплика, которой ответил великому артисту премьер Владимир Путин: «Я даже не говорю, хорошо это или плохо. Я просто говорю, что это в мире везде есть».

Питерцы очень по-разному относятся ко всему новому, в том числе и к высотному строительству в их родном городе. Но было бы ошибкой считать, что сторонники урбанизации в меньшинстве. Согласно недавнему опросу РОМИР, большинство опрошенных горожан заявили, что Санкт-Петербург должен развиваться не только как музейный и туристический центр, но и как современный мегаполис. К примеру, 66 процентов респондентов уверены, что в городе возможно сочетание классики и архитектурных новаций. А 37 процентов горожан положительно относятся к появлению в Питере высотных зданий. Еще 23 процента не имеют негативного отношения к такого рода проектам — вопрос в месте их воплощения.

Что из этого следует? Лишь то, что у оппонентов все еще есть возможность прийти к компромиссу. Скажем, власти Питера, кроме проекта самой охтинской башни, могли бы более широко и убедительно презентовать подробный комплексный план модернизации и развития всей Охты, разработанный по самым современным стандартам и лекалам. Впрочем, не грех было бы смягчить свои позиции и противникам стройки века: положа руку на сердце, район Охты вполне удачное место для Сити.

Столь крупный мегаполис, как Санкт-Петербург, не может и не должен в XXI веке оставаться экономическими задворками Старого Света. Не секрет, что между великими историческими городами Европы идет сейчас жесткая конкуренция — за передовые проекты, технологии, инвестиции. За туриста в конце концов... И если в Питер не придут крупный бизнес и серьезные деньги, рано или поздно город рискует оказаться не только экономическим, но и культурным гетто Европы. Заштатным, разрушающимся, не слишком уютным, сонно грезящим о своем блистательном прошлом.


МНЕНИЯ

Владимир Григорьев, архитектор, директор ПБ «Григорьев и партнеры»:

— Декларация о том, что Санкт-Петербург — это город-памятник, очень провокационна. Она может быть сделана людьми, которые не понимают, что такое город: им кажется, что город — некая театральная декорация. А исторический Петербург очень разный. Например, есть историческая застройка самого центра, есть Коломна, а есть «золотой треугольник». Следовало бы очертить границы исторического центра, но разумные: допустим, от Невы до Фонтанки плюс Петропавловская крепость и стрелка Васильевского острова. Все остальное — просто город, который должен жить в XXI веке. Там надо делать санацию застройки, проводить в жизнь принципы современного градостроительства.

Владимир Катенев, президент Торгово-промышленной палаты Санкт-Петербурга:

— Мы стоим сейчас, как на водоразделе: каким оставаться Петербургу — консервативным городом или принимающим новые технологии. Конечно, по большим знаковым проектам вроде «Охты» должны быть публичные дискуссии, нужно снять социальную напряженность. Разумеется, новое строительство — это всегда риск. Пока проект не выполнен до конца, сложно осознавать, как изменится лицо города. Вот раньше, например, нельзя было строить выше шпиля Петропавловской крепости. Но телевышка построена выше — ее видно за десятки километров от Петербурга. И она является украшением, доминантой... И так дело обстоит не только в Петербурге, во многих странах мира подобные сооружения становятся гордостью, туристическими объектами.

Александр Кононов, зампредседателя Петербургского отделения ВООПИК:

— В конце прошлого года Законодательным собранием был принят важный городской закон о границах и режимах зон охраны. Он должен регламентировать, где на территории исторического центра и в каких пределах возможны новое строительство, реконструкция или какие-то другие радикальные преобразования. Закон получился компромиссный: было довольно сильное давление строительного сообщества, но Общество охраны памятников на всех этапах участвовало в корректировке законопроекта. Мы добились ликвидации лакун в охранной зоне, теперь они — сплошные. Установлен большой перечень ценных градоформирующих объектов, в него включены списочно ценные панорамы и виды, которые охраняются законом. Мы, к сожалению, не смогли повлиять на новые границы охранной зоны, которые скорректированы в сторону уменьшения примерно в три раза по сравнению с 1988 годом. В результате возникло серьезное противоречие: новая граница охранной зоны не соответствует границам объекта всемирного культурного наследия, который охраняется ЮНЕСКО. У чиновников есть соблазн попытаться новую охранную зону признать новыми границами объекта всемирного наследия.

Альберт Чаркин, ректор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина:

— Конечно, высотка «Охты», которую сегодня так горячо обсуждают, не объект жизненной необходимости. На мой взгляд, надо рассматривать это сооружение как памятник нефтедобытчикам, всей нефтегазовой отрасли — потому что она спасала страну в трудные времена. Другой вопрос — где его поставить, чтобы он достойно смотрелся на фоне Петербурга. Думаю, что выбранное место вызывает столько споров скорее по моральным соображениям. Исторически у нас к Смольному особые чувства — там наши предки кровь проливали... Но красота Смольного бессмертна, ее нельзя перекрыть высоким сооружением. А башне вообще трудно найти место, обязательно возникнут вопросы: почему именно здесь? Я принимал участие в возведении обелиска на площади Восстания. Тогда тоже шли споры... Я разговаривал со многими на тему «Охта-центра» — такого уж жесткого противостояния в широких массах нет. Если этот проект обоснован с экономической точки зрения, подходит для строительства земля, то рисковать надо. Иначе мы никогда ничего не построим.

Александр Колякин, директор Государственного музея истории Санкт-Петербурга:

— Я уже не раз высказывал свою точку зрения, которая заключается в следующем: мне непонятно, на чем основано утверждение, будто «Охта-центр» меняет облик города. Он будет удален от исторического центра, который мы, слава богу, сохранили. И если появился оригинальный проект, создатели которого убедительно обосновывают не только его эстетическую, системообразующую, но и техническую состоятельность, надо экспериментировать. За такими проектами будущее.



Если в мегаполисе специально не строится деловой квартал, офисная функция начинает расползаться по городскому центру, разрушая изнутри историческую застройку. Так было и в Москве, пока шли споры, строить или не строить сити
Фото: Cтанислав Рослов



Историческую панораму Лондона давно изменили высотные здания современных архитекторов. Знаменитый огурец архитектора Нормана Фостера
Фото: Александр Иванишин


В парижский квартал Дефанс туристов водят на экскурсию так же, как в Лувр. но кроме архитектурных достоинств район имеет и экономические: здесь заключается основная масса всех финансовых сделок в стране
Фото: Александр Иванишин


Пока спорят сторонники и противники делового центра на Охте, здесь идут археологические раскопки и инженерные изыскания