ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НАД ОБЛАКАМИ?

Лариса Симкина

Известия, 09.10.2007

Недавно мэр российской столицы Юрий Лужков торжественно возвестил о начале строительства нового небоскреба в комплексе "Москва-Сити" высотой 612 метров. Среди гостей церемонии был и Норман Фостер, британский автор проекта. Оставив северную столицу с Новой Голландией и заразив обеспокоенностью высотным проектом "Охта центра", он не изменил себе при проектировании башни "Россия". Первоначально архитектор хотел и вовсе поднять ее на километровую высоту.

Метаморфозы сознания
Норман Фостер странным образом связывает новую архитектурную историю Москвы и Петербурга. В отличие от столицы современный путь вызревания архитектурных проектов в Петербурге чрезвычайно запутан. Ярким примером является проект Новой Голландии. Активная попытка реконструкции и использования в общественных целях этого архитектурного сооружения, представляющего несомненный интерес во всех отношениях даже для такого изысканного города, как Петербург, была предпринята еще в прошлом веке. Но отсутствие средств, да и пассивное сопротивление федеральных ведомств не позволило Новой Голландии начать новую жизнь. Хотя сама попытка привела к появлению подземного пешеходного перехода, что для Петербурга настоящая удача (впрочем, его теперь предлагается засыпать).

Общество, наблюдая крайнюю запущенность Новой Голландии и отсутствие внятного проектного усилия, практически не реагировало на идею возрождения. Отреставрированный кусочек фасада радовал глаз петербуржца, а против реставрации петербуржцы никогда не возражали. Но призыв "с этим что-то надо делать" глубоко проник в сознание горожанина.

И спустя десятилетия волевое архитектурное предложение Фостера, предполагающее вторжение в памятник, горожане приняли на ура. Время совершенной запущенности объекта закончилось, а реставрация как метод возрождения памятников забыта. Никто теперь не замечает масштабного сноса на территории Новой Голландии — все рады движению вперед. И все потому, что произошел сдвиг в уже, казалось бы, гиблом деле, когда все были уверены, что стены Новой Голландии рухнут под тяжестью растущих из них деревьев.

В этом смысле проект "Охта центра", нового питерского общественно-делового района с четырехсотметровой офисной башней, не обласканный мастером архитектурных вторжений сэром Фостером (он демонстративно вышел из конкурсного жюри), тоже должен созреть в общественном сознании. Ведь была же мечта построить башню Петра Великого. В смутное время действительно неплохо мечталось, хотелось счастья платоновских героев — фантастики от отчаяния. Но другие времена диктуют и иные правила. Теперь катастрофически не хватает времени для общественных пауз, для временных провалов, дающих возможность взвешивать и достойно принимать движение чужой человеческой воли.

Московский олимп
Возможно, ощутив петербургское течение времени и местный снобизм, сэр Фостер, востребованный растущей Россией, ушел из Петербурга, оставив городу-музею бетонную шкатулку со стеклянными окнами в чреве Новой Голландии, а не небоскреб. Ушел туда, где архитектура, ставшая бизнесом, живет по иным законам. Ей легче преодолевать сопротивление времени, обстоятельств, общественных сомнений. Ведь в прошлом Фостеру хватило опыта работы в Лондоне, где проблемы со строительством нового Сити были сродни петербургским. Сопротивление он преодолел и даже получил архитектурную премию года, но сколько сил ушло на это.
Теперь архитектору есть где развернуться и в России. Москва, привыкшая делать дело, продолжает борьбу за первенство на инвестиционном поле России. Наметившаяся конкуренция в лице Питера, похоже, только раззадорила столицу.

В ходе питерской дискуссии городские противники современного строительства продолжают упорно ставить вопрос ребром — крупный бизнес со своим Сити и со своими налогами должен уйти на окраину города, а еще лучше — в пригороды. Но не уйдет ли он в итоге еще дальше — в Москву? И появятся ли новые желающие инвестировать средства в сохранение старого и развитие нового Петербурга?

Справка
Фостер Норман (Foster, Norman Robert), английский архитектор, один из лидеров стиля хай-тек.
Родился 1 июня 1935-го в Манчестере в семье рабочего. В 1953—1955 гг. служил летчиком в Королевских военно-воздушных силах. Затем поступил на архитектурное отделение Манчестерского университета, сменив несколько вузов, в итоге получил диплом архитектурной школы Йельского университета в США (1962).
Среди весьма многочисленных построек Фостера наиболее значительны — лондонский Фред Олсен-сентр (1967), где впервые было масштабно применено столь модное впоследствии зеркальное остекление — близкое по духу здание фирмы "Уиллис Фабер энд Дьюм" в Ипсуиче (1974), многофункциональный, насквозь просматриваемый и тесно связанный с природным окружением Сейнсбери-сентр в Норвиче (1977), Рено-сентр близ Суиндона (1983), с экспрессивным, "барочным" контрастом опорных колонн и подвешенных на них модулей перекрытия — небоскреб Шанхайского банка в Гонконге (1981—1986), в процессе сооружения которого поэтапно перестраивалось уже существующее здание, функционально реструктурированное с применением китайских традиций "фэн-шуй"; центральным помещением банка стал 12-этажный атриум, дополнительно освещаемый с помощью солнечного рефлектора. В 1991—1992 гг. по проекту Фостера было возведено высочайшее здание в Европе, 300-метровый центральный офисный комплекс Коммерцбанка во Франкфурте — "зеленая башня", взятая в футляр многоярусных зимних садов.

Мастер неоднократно проектировал аэропорты, в том числе Стенстед близ Лондона (1991), и особо примечательный, крупнейший в мире по площади закрытых помещений Чек Лап Кок в Гонконге (1998), композиционно распластанный по земле и благодаря прозрачным перекрытиям максимально открытый естественному освещению. Не раз обращался к чисто инженерным и дизайнерским проектам, разработав, в частности (в 1990-е годы), экспресс-систему наземного рельсового транспорта в Бильбао и новую линию мебели "от Фостера". Известнейшей его работой стала завершенная в 1999-м реконструкция здания берлинского рейхстага, призванного вновь стать местопребыванием парламента объединенной Германии; бережно сохранив исторический облик здания, вплоть до части надписей, оставленных советскими солдатами, он увенчал его новым стеклянным куполом — с подводящей к нему широкой спиралевидной зеркальной полосой (позволяющей видеть, что происходит внизу, в зале заседаний, и тем самым символизирующей "новую демократическую открытость" германской политики). В 1990-м он был возведен в рыцарское звание.