ГАЗПРОМ-ТЕСТ

Густав Богуславский, историк, Почетный член Русского Географического общества, ректор «Университета Петербурга»

Новая газета Санкт-Петербург, 06.09.2007

Петербуржцев проверяют на верность Петербургу.
8 сентября исполнится 66 лет со дня начала блокады Ленинграда. В этот же день в нашем городе пройдет акция петербуржцев под лозунгом защиты исторического образа северной столицы. И есть очень серьезный повод поразмышлять над тем, что лежит в основе этого совмещения событий — случайное совпадение календарных дат или то, о чем Пушкин писал: «бывают странные сближенья», — те узлы истории, которые составляют конструктивную основу ее непрерывного движения.
Странные сближенья
Я убежден, что при всей кажущейся парадоксальности этого суждения, при всей условности исторических аналогий и сопоставлений между этими двумя событиями есть нерасторжимая связь. 872-дневная блокада, один из самых великих подвигов массового героизма, была защитой не только города как такового, его материальной структуры, но и его исторически сложившегося образа, судьбы, исторической памяти. Сам город в его неповторимой самобытности явился - а дни блокады могучим вдохновляющим фактором, мощным объединителем страдающего населения в единый живой организм, в своеобразную форму гражданского общества. (Быть может, именно этим объясняется тот чудовищный нажим верховной большевистской власти на Ленинград, который город испытал в послевоенный период, когда его неуклонно превращали во «второсортный», в «столичный город с областной судьбой». Однако и в этих условиях, вопреки натиску, Ленинграду удалось в целом сохранить свой исторический образ).
Условия, созданные в городе сегодня, стали угрозой этому уникальному историческому образу. Нося «точечный» характер, направленные против отдельных, хотя и важнейших для города объектов, амбиции крупного бизнеса и готовность городских властей эти амбициозные проекты поддержать вызвали озабоченность и тревогу у немалой части петербуржцев. Уже порядочно лет прошло с тех пор, когда группы молодых энтузиастов-романтиков проводили различные акции, иной раз скандальные, в защиту тех или иных памятников и сооружений, над которыми собирались грозовые тучи. Акции эти приводили к успеху нечасто, основная масса петербургского населения относилась к ним равнодушно, погруженная в заботы совсем иного свойства. А волны наката на великолепные памятники архитектуры, дворцы культуры и старые особняки следовали одна за другой, обретая с каждым новым валом все более сокрушительную силу. На свободных территориях, на месте снесенных малоэтажных домов, нередко — вместо зеленых насаждений десятки амбициозных компаний спешно возводили «элитные» дома, .3 абсолютном большинстве лишенные какого-либо замысла и своеобразия, признаков стиля и связи с окружающей архитектурной средой. Этот кич, выставленный напоказ, самоуверенный и самодовольный, сегодня царит в архитектуре, живущей не по законам гармонии и соразмерности, а по законам всепроникающего «гламура», под лозунгом «сделайте мне красиво»...
Эффект воронки
Я ввожу этот термин для обозначения очень своеобразной, хотя и нередкой ситуации, когда текущие с разных сторон потоки сливаются в один и устремляются к новому каналу, причем изменяются и скорость движения, и плотность движущейся массы. Такой воронкой стал в прошлом году сверхамбициозный проект сооружения в Петербурге гигантского небоскреба для квартирования в нем намеревающегося передислоцироваться на берега Невы Газпрома.
Небоскреб этот и раскинувшийся вокруг него деловой квартал петербургские власти решили разместить на узком мысу, образованном впадением в Неву ее правого притока — речки Охты. Именно здесь с начала XIV века находились русская, а позднее, шведская крепости с небольшим торгово-ремесленным поселением. Последняя из этих крепостей, Ниеншанц, сторожившая вход в Неву, сдалась на капитуляцию русским войскам 1 мая 1703 года, на первом этапе Северной войны. Переименованная Петром в Шлотбурх, эта бывшая крепость стала важнейшим пунктом на подходе к Финскому заливу и первоначальным ядром будущего Петербурга.
Придумано было все хитро. Место это, не только историческое, но и играющее выдающуюся роль в застройке всего невского правобережья, находится за пределами той «зоны исторической застройки» Петербурга, которая включена в реестр памятников Всемирного культурного значения, надзираемых и опекаемых ЮНЕСКО. И статус неприкосновенности на эту местность не распространяется. Хотя через Неву — гениальные творения Растрелли и Кваренги — Смольный монастырь с собором и здание Смольного института с великолепным садом, и Большой Охтинский мост, и простор Невы, и набережные, и сеть проспектов, отходящих от Красногвардейской площади.
Лет двадцать назад Дмитрий Лихачев предложил новое фундаментальное понятие — «экология культуры», обозначая таким образом и исторически сложившуюся культурную среду, в которой протекает и от которой зависит жизнь поколений, и проблемы охраны этой среды. К сожалению, этот содержательный термин не привился в нашем научном и общественном быту. И сами принципы, на которых настаивал наш замечательный ученый, оказались размытыми, а во многом забытыми.
Сюжет с Газпромом, так сильно полюбившийся властям, возник всего 1,5 года назад, но история с небоскребом стала качественным скачком не только в деле охраны нашего самобытного национального наследия, каким является Петербург, но и в характере отношений между властью, бизнесом и сообществом горожан. Чем сильнее, жестче, непреклоннее продавливала власть этот проект, тем более напряженными становились ее отношения с населением города.
Для ленинградцев и петербуржцев все, что связано с исторической памятью их города, во все времена было важно, а культура, точнее «культурная доминанта», на протяжении вот уже трех столетий неизменно являлась главным стержнем и главной гранью истории Петербурга. Отечественная наука, образование, художественное творчество во всех областях опирались на огромный культурный потенциал Петербурга, на его культурную энергию. И это самый главный вывод и самый важный урок, который преподносит нам история Петербурга и который мы, как и будущие поколения, должны твердо усвоить и только от него отталкиваться, планируя развитие этого города и управляя им.
Я далек от мысли, что в противостояние включилось большинство горожан, и тем не менее не считаю возможным отказаться от взгляда на происходящее как на качественный скачок. Потому что впервые гражданский протест объединил очень разных людей, считающих своим долгом защищать не только свои интересы и права (монетизация льгот, проблема лекарств, борьба с уличными автопробками, реформа ЖКХ, уплотнительная застройка рядом с твоим домом и т. п.), а некую «отвлеченную», «высшую истину», которая касается и тревожит не лично тебя, а все общество, заинтересованным членом которого ты являешься.
Сам город стал объединяющим фактором, собрав людей под лозунгом охраны, защиты, неприкосновенности своего исторического образа. Я не знаю, предполагали ли городские власти такой пассаж, но то, что они провели в связи с темой «Газпром-Сити» тестирование петербуржцев на их зрелость в построении гражданского общества на его начальных этапах, — бесспорно.
Признаюсь, я иногда позволяю себе одну вполне безобидную профессиональную забаву: представить, как будут оценивать наш сегодняшний день историки лет этак через полсотни. И думается мне, что они сделают акцент не на сиюминутных событиях, которые мы переживаем сегодня. Среди главных акцентов 2007 года история с Газпромом займет очень заметное место — гражданское общество России будет внимательно вглядываться в свою раннюю историю...
Подрастающий символ
Богат и славен Газпром. Но вот вопрос: а так ли нужен он Петербургу? Очень сомнительно, и об этом говорилось уже не раз, что городу удастся приобщиться к его богатству...
Вся история создания и запуска колоссальной пропагандистской кампании вокруг Газпрома — сюжет особый и взывающий к драматургическим талантам такого масштаба, от которого я бесконечно далек. Организаторы этой кампании точно определили, где надо нажать, а где следует быть помягче. Наиболее подходящим для такого хореографического рисунка является, пожалуй, менуэт. Этот «пиар-менуэт» включает и реверансы в адрес самого города с подчеркиванием его столичности («северная столица», «вторая столица», «культурная столица»), и манерное па, и обманные движения, и лукавые улыбки, и все прочее в том же духе...
Трудно представить, какое немыслимое количество заметок, статей, репортажей, отчетов и пр. было опубликовано в различных СМИ по вопросу строительства башни Газпрома. Сколько было проведено на разных уровнях заседаний, совещаний, брифингов, накачек, летучек за сравнительно короткий срок. Правительство, Законодательное собрание, Общественный совет города и Градостроительный совет, творческие союзы — десятки организаций принимали участие в тех обсуждениях, приводили уйму доводов, голосовали, слушали текст протоколов... Потом, правда, как-то потихоньку прошло сообщение, что дебаты и решения общественных организаций не обладают никакой силой и являются частным мнением выступавших, а протоколов некоторых собраний вообще не велось.
Разброс высказанных мнений невероятен, осмыслить их невозможно. Одни утверждают, что, получив небоскреб, Петербург обогатится архитектурным шедевром, другой — что архитектурным шедевром в кавычках. Многие профессионалы высокого класса — решительные противники проекта — принятие его считают «скандальным решением», рядовые же петербуржцы самых разных возрастов и профессий проходят своеобразный кастинг на остроумие, придумывая все более и более интересные названия будущему гиганту и шедевру. «Кукурузный початок» — самое корректное из этих названий.
А небоскреб между тем продолжает расти и расти: за последние полгода его проектируемая высота увеличилась на 75 метров, достигнув к настоящему моменту 395.
Власть
Но «богатый и славный» газовый гигант — не единственный, кто мечтает не только поселиться на берегах Невы, но и задушить наш город в любовных объятиях. Петербург, в котором доныне автомашины никогда не производились, а только ремонтировались, стал, вкупе с прилегающими к городу ближайшими районами Ленобласти, одним из крупнейших центров автопрома на уровне сборки поставляемых из Германии, Японии и других стран частей узлов и комплектующих. В скором времени начнется перевоз одного из самых замечательных, мирового значения музеев — Центрального Военно-Морского — в новое помещение: занимаемое им здание бывшей Фондовой биржи на Стрелке Васильевского острова обретет нового хозяина — Нефтяную биржу.
Похоже, нынешняя власть пытается изменить роль и значение Петербурга, навязывая ему совершенно новые черты лица за счет исчезновения или существенного умаления старых, традиционно присущих этому городу. В Петербурге за последние полтора десятка лет не возникло ни одного крупного, передового высшего учебного заведения, не отмечен этот период никакими выдающимися, мирового уровня прорывами в науке, нет их и в области культуры и искусства. В том, что наш город оказался в режиме стагнации, топтания в тех отраслях, которые всегда были для него главными, определяющими — одна из основных проблем, которые надо в первую очередь решать, создавая прежде всего систему приоритетов, генеральную, стратегическую, а не тактическую концепцию развития города. Вместо этого нам предлагается развивать город по пути искусственного вживления новых ведущих приоритетов, превращения Петербурга в нефтегазовую «столицу» России. И это — серьезнейшее покушение на сложившийся за три века, укорененный в сознании поколений петербуржцев «исторический образ» города на Неве. В защиту этого образа, в защиту Петербурга, новым символом которого не должен стать небоскреб Газпрома, и выступает сегодня значительная часть горожан.
Ревнители новых проектов провозглашают принципы, в которых видят теоретическую и деловую основу дальнейшего развития города. Петербург рассматривается как «динамично развивающийся современный европейский мегаполис». Он должен соответствовать «стандарту европейского города». Все противники этой идеологии рассматриваются как консерваторы, настаивающие на сохранении «старого Петербурга» — по сути дела, на превращении его в «город-музей», в котором жизнь людей неизбежно будет неуютной, не комфортной, бесперспективной.
Проект газпромовского небоскреба становится не только тестом для горожан, но знаменем, под которым должна утверждаться в сознании этих самых горожан новая идеология развития исторического города и управления им.
Не подлежит сомнению, что любой современный город, независимо от его исторического возраста и традиций, должен нести на себе яркий отпечаток прожитых им исторических событий и явлений культуры. Ни одна из эпох, ни один из стилей жизни и архитектуры не должны в историческом образе этого города выставляться, давить на окружение. Почему же тем явлениям и новациям, привносимым в этот образ города современной эпохой, отнюдь не главной в его истории, — господствовать над окружающей городской средой, формировать образ города, заполнять его едва ли не до отказа?
Я думаю, что власти, управляющие от имени народа и в интересах народа, должны с исключительной осторожностью и осмотрительностью проводить политику «осовременивания» города. Этот вопрос слишком серьезен, ошибки в его решении чересчур опасны.
Очень поучительной, к сожалению, может служить история «Москвы, расставшейся с Москвой». Я, москвич в четвертом поколении, уроженец и сын этого города, награжденный медалью «За оборону Москвы», говорю об этом с чувством глубокой горечи... Вот уже три десятилетия я ленинградец и петербуржец, и тревога за будущее этого города, за судьбу его исторического образа не покидает меня. Я никогда не подписал ни одного коллективного письма, ни разу не участвовал ни в одной уличной акции; разделяя идеи этих писем и акций, я просто не хочу, чтобы моя точка зрения, мой личный взгляд на проблему были затисканы коллективным характером акции. Но свой долг высказаться и свое право быть услышанным я ценю превыше других прав. А лозунги, под которыми пройдет акция 8 сентября, мне ближе любых других; этой проблеме я посвятил значительную часть своей жизни и очень большое число работ, статей, лекций, выступлений.
Игротека
Набор ухищрений, дезинформации, несбыточных обещаний — тех средств, которые были задействованы в процессе обработки общественного мнения в пользу «небоскребной идеи», поистине неисчерпаем.
И снова «эффект воронки»: проблема комплекса на Охте, вопрос о нужности этого объекта городу, о его допустимости в сложившийся архитектурной среде Петербурга ловко сведен только к проблеме высоты здания. Специально разрабатывается и срочно утверждается так называемый «высотный регламент» города, вводится не слишком ясное понятие «небесной линии» Петербурга...
Президент в одном из своих публичных выступлений просил не перекладывать на него решение этой проблемы, а госпожа губернатор несколько раз повторяла, что, хотя окончательное решение будут принимать горожане, но комплекс «Охта-центра» непременно будет построен. И многочисленные заседания и собрания, споры и страсти, связанные с этим сюжетом, превращались в ширму, дымовою завесу, призванную произвести впечатление делового совета с общественностью, а по сути — полного пренебрежения его мнением. Это часть новой идеологии отношения к городу как к величайшему достоянию национальной самобытности и одному из важнейших элементов всемирного культурного наследия. Сюда же относится и тенденция перестройки старых зданий с их перепрофилированием и перелицовкой. Очень опасной становится практика исключения из списка государственной охраны целого ряда объектов с позднейшим превращением их в элитные офисы или жилье.
Город будто бы приобретает новый масштаб и новую суть, получая толчок для «динамического развития», — а на самом деле он утрачивает свой исторически сложившийся образ, свое историческое «предназначенье», свою неповторимость.
Вероятно, в дальнейшем на этом «игровом поле» будет опробовано еще немало ноу-хау. «Охта-центр» превращается в полигон новых политтехнологий, новых приемов пиара. И то, как горожане воспримут это, в какой роли включатся в новые игры, — тоже важная часть того теста, который власть предложила пройти петербургскому обществу.
Что мы защищаем?
Любой город постоянно меняет свой облик и свой образ. Считаю это естественным — ничего нет страшнее, чем превращение современного города в анахронизм, в выпавший из времени памятник навсегда ушедшего прошлого.
Петербург — город уникальный: обстоятельствами своего рождения (в ходе войны, на передней линии фронта), своим географическим положением (город-архипелаг вблизи морского побережья), своей исторической судьбой (еще не став по-настоящему городом, он становится столицей России, а вскоре столицей и символом Российской империи), своей ведущей ролью во всех сторонах жизни и развития России, своей великой ролью в консолидации российской нации, в развитии отечественной и мировой культуры. Наш город следует не только рассматривать, его необходимо чувствовать, как величайшее создание народов России, их совокупного труда на протяжении трех столетий. И в этом смысле исторический образ Петербурга должен быть неприкасаем.
Он органически неподвластен стандарту, он родился и вырос на отрицании подражания, копирования, подчинения, его значение и смысл не могут быть сведены к простому набору каких-либо функций. Просторность, гармоничность, соразмерность человеку — важнейшие свойства его образа.
Все это — черты, грани, свойства того, что мы называем историческим образом Петербурга. И сегодня образ этот находится под угрозой, заставляющей вспомнить о страшной угрозе, нависшей над Ленинградом 66 лет назад. Город по инициативе власти, под мощным давлением коммерческих интересов впал в какой-то опасный транс, разрушая свой традиционный образ. Агрессивность и разнузданность рекламы, упор на внешнюю красивость, бессмысленная суета, крикливость, размалеванность, многословие, безликость новых строений — все это вызывает сильную и вполне обоснованную тревогу горожан.
Выразить эту тревогу петербуржцы намерены акцией, намеченной на восьмое сентября. Эта акция представляется мне не политической, а гражданской. Актом самоутверждения нарождающегося гражданского общества. Я не берусь предвидеть его последствия, его влияние на дальнейший ход дел. Но очень хочу и надеюсь, что это будет акт поиска взаимопонимания между властью и петербургским сообществом. Мы слишком разобщены, разучились слышать друг друга и воспринимать. Прислушаться, услышать, понять — вот главный лозунг и главный смыл нашего времени. И хочется надеяться, что грустная и во многом весьма некрасивая история с Газпромом станет шагом к этому внутреннему преображению нашего общества.
Густав Богуславский, историк, Почетный член Русского Географического общества, ректор «Университета Петербурга»

КУКУРУЗА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ЧЕБУРАШКУ

Татьяна Лиханова

Новая газета Санкт-Петербург, 06.09.2007

Обоснование строительству «Охта-центра» наконец найдено: небоскреб задействуют для предотвращения стихийных бедствий, регулировки движения речных судов и посадки инопланетных летающих тарелок.
Полярники спешат на помощь
Для самореализации бездетному папе Карло достаточно было полена — сынок хоть и вышел по уши деревянный, зато прославил своего родителя на весь мир.
Чтобы реализовать проект, «который будет жить в веках», Алексею Миллеру требуется несколько больше: 60 миллиардов рублей. Оживить же слепленную на скорую руку «кукурузу» призван предложенный на днях апгрейд: установленные на ее маковке радиолокаторы способны приблизить вид бездушного початка к образу любимого народом Чебурашки.
Быть может, охаянному защитниками живого города отцу кукурузы захотелось придать своему детищу побольше живости. Или проблема обнаружения социальной значимости проекта «Охта-центр» обострилась на фоне роста предвыборного атмосферного давления. Так или иначе, но чуткая к душевным переживаниям заказчика служба PR-поддержки выдала наконец долгожданное обоснование этой сумасшедшей затеи: будущая доминанта необходима для размещения на ее верхотуре «метеорологического радиолокатора нового поколения». Такую нетривиальную идею подбросили руководству города и Газпрома ученые института Арктики и Антарктики (АА НИИ) и Северо-Западного межрегионального управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. По версии одной учрежденной Смольным газеты, система, которой предполагается увенчать штырь газоскреба, будет представлять собой «шар весом 1,5 тонны с антеннами внутри».
А как сообщает используемое в качестве ретранслятора интересов «компании № 1» интернет-издание, «и власти города, и Газпром положительно отреагировали на инициативу ученых», и для претворения в жизнь поступившего от них предложения «уже создана рабочая группа, которую возглавил главный специалист АА НИИ по морской безопасности Виктор Завируха».
Ищут пожарные, ищет милиция...
Странно, в самом деле, что идея рассмотрения проекта «Охта-центра» с точки зрения морской безопасности до сих пор не была взята в оборот (если не считать оригинального выступления в защиту проекта академика Спасского, сравнившего газоскреб с «подводной лодкой, поставленной на попа» — то есть в положение, при котором тонущая субмарина идет ко дну). Стоит, право слово, присмотреться и к прочим, лишь по досадному недоразумению не задействованным еще аспектам затеянного Миллером строительства! Почему не сказали своего слова пожарные? С точки зрения инициаторов установки радиолокатара, его «размещение на высотной доминанте «Охта-центра» позволит создать современную систему навигационного мониторинга, благодаря которой вероятность столкновения судов друг с другом или опорами мостов удастся свести к нулю». Огнеборцы же могли бы возродить свой, традиционный дедовский способ визуального мониторинга (горит — не горит), используя башню «Охта-центра» в качестве каланчи.
Наверняка на крыше небоскреба найдется место и для других серьезных ведомств: пограничники будут еще на дальних подступах отслеживать взломщиков, подкрадывающихся к запертым на замок границам родины, сотрудникам ФСБ оттуда вообще будет видно все, ты так и знай. Легко спрогнозируют не только прогноз погоды, но и народные волнения, и оперативно пресекут всякие несанкционированные выступления, едва заметят где-нибудь у Колтушей подозрительные скопления больше трех.
Обеспечение безопасности и предотвращение гипотетической террористической угрозы — нынче самое модное обоснование радикальным решениям в любых сферах нашей жизни (от изменения выборного законодательства и фактической отмены тайны вкладов, переписки и телефонных переговоров до запретов на проведение уличных акций). Не погнушались использовать его и пиарщики газоскреба, выдвинувшие новый для них, но вовсе не оригинальный тезис о том, что установка метеорологического радиолокатора на крыше будущей охтинской башни «придаст высотному сооружению статус объекта обеспечения безопасности в Санкт-Петербурге и регионе».
Завиральные идеи
Троечник Пушкин думал, будто с «гордою стихией царям не совладать», — что с поэта взять! Для наших ученых, вдохновляемых финансовыми возможностями Газпрома, это раз плюнуть. Но переплюнуть завиральные идеи, изложенные от имени Виктора Завирухи, не так-то просто: утверждается, например, что мониторинг, производимый с высотки Газпрома, позволит «своевременно предупреждать штормы, ураганы и наводнения». Именно так и написано — не предупреждать о надвигающихся стихийных бедствиях, а предупреждать, получается, самое их возникновение. А еще локатор на газоскребе «даст контроль за всей инфраструктурой города и пригородов, даже сопредельных государств Балтии». То-то это обрадует службы безопасности самих сопредельных государств!
Что же до наших домашних радостей, то, как обещают ученые из группы пиар-поддержки, установленная на верхотуре миллеровской башни система «может давать точную информацию по районам города, когда и где будет идти дождь или снег». Очень удобное и, главное, относительно недорогое средство, которое позволит наконец жителям Петроградки не грузиться проблемами приобретения валенок, в то время как Васильевский остров заливают летние дожди. Еще один неоспоримый плюс — наблюдение за «потоками на дорогах». Это если кому надоест торчать в пробках, так можно с высоты 400 метров оценить впечатляющий масштаб коллапса.
Возвращаясь к задачам наблюдений гидрометеорологических, господин Завирухин подчеркивает:
«Сейчас такой мониторинг в Петербурге невозможен. Раньше эту задачу хоть как-то решал локатор, установленный на Ленинградском Дворце молодежи, но после приватизации здания в 1990-х эта точка была преступно утрачена».
Должно быть, по рассеянности, свойственной увлеченным исключительно наукой мужам, ученый как-то упустил из виду, что предлагаемую им альтернативную точку мы «преступно утратили» еще на старте: возведенную на бюджетные средства недвижимость «Охта-центра» и приватизировать не придется, она (согласно принятой целевой программе) априори отходит в собственность «компании № 1».
Народное творчество
Впрочем, такие нюансы нисколько не помешали нашему сметливому населению молниеносно подхватить выданное ноу-хау, творчески его переосмыслить, расширить и, как говорится, углубить. Представленные на интернет-форумах произведения на заданную тему свидетельствуют, что вброшенная полярниками-метеорологами идея овладевает массами со страшной скоростью. Вот лишь несколько поступивших снизу предложений в ее развитие:
— «на высоте 400 метров посадить пару человек с биноклями для мониторинга уплотнительной застройки в городе»;
— «возвести мост из Питера до Архангельска; чтобы ученые могли по нему ходить, проверять погоду и по результатам замеров корректировать настройки телескопа в Саранске. Нанотехнологии в действии!»;
— «перенести на «кукурузу» телескопы Пулковской обсерватории, да и сам Пулковский меридиан туда же!»;
— «использовать в качестве вышки, чтобы следить за разбегающимися из Крестов уголовниками»;
— «обустроить на «кукурузе» площадку для приема летающих тарелок инопланетян»;
— «плевать с нее очень далеко можно будет, а в жаркий день — сидеть в ее тени».
Не вдохновившиеся арктико-антарктическими идефиксами пользователи оказались горазды родить только унылые риторические вопросы:
— «аэростат они, значит, не могут на 400 метров поднять — денег нет; а поставить для этих целей монстра на болоте — запросто, да?»
— «интересно, ради какого количества денег руководство Института Арктики и Антарктики решило так прогнуться? Или допекли с их собственным выселением из здания на Марата?»
— «а с небоскреба у кольцевой нельзя проводить метеорологические исследования?»
— «они что, всех нас за идиотов держат?»...
Граждане, не желающие быть причисленными к последней обидной категории, могут присоединиться к противоположной категории граждан — участники Марша в защиту Петербурга собираются в субботу, 8 сентября, в 14 часов у БКЗ «Октябрьский».