Рассказ о семи задержанных

izvestia.ru/spb 21.02.2011http://www.izvestia.ru/spb/article3151938/

16 февраля в очередной раз было отложено судебное разбирательство по делу семи активистов движения "Живой город", задержанных рядом с объектом развернувшегося этой зимой скандала - Литературным домом на Невском проспекте.

То, что происходит сейчас в петербургском градостроительстве, напоминает ожесточенную войну между застройщиками и "градозащитниками". Так сами называют себя противники любой застройки в историческом центре и ряда масштабных проектов за пределами центральной части. Военные действия при этом оправдываются святой целью сохранения исторического наследия. Городская власть все чаще держит нейтралитет, а иногда, уступая общественному мнению, отменяет ранее принятые решения – например, по "Охта центру", – и официально признает градостроительные ошибки. От чего война, однако, не прекращается, а принимает все более ожесточенные формы.

Стараниями адвоката "Живого города" дела семи противников сноса исторического здания возвращены в 78-й отдел милиции Центрального района для выяснения обстоятельств административного правонарушения (обвинение им предъявляется по статье "Неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника милиции"). Задержанных также обвинили в нарушении правил дорожного движения (выход на проезжую часть). Слушания по разным причинам переносятся.

Предшествовавшие этому события стороны видят по-разному. Застройщики считают, что толпа набросилась на водителя грузовика, обвиняемые заявляют, что они во имя закона блокировали проезд к дому. Споры между градозащитниками и инвесторами (работы по реконструкции дома под отель выполняет компания "АвтоКомБалт") длятся с 6 февраля.

Адрес "Невский, 68" стал для петербуржцев именем собственным. Не только потому, что в среде градозащитников сформировалась одноименная инициативная группа, но и потому, что борьба общественников и инвесторов на этом объекте стала, пожалуй, самой показательной за последние годы (если не учитывать проект башни на Охтинском мысу). Что это - организованная показательная шумиха или искренний порыв горожан - уже не так важно. Сам факт затянувшихся споров наглядно иллюстрирует нормативно-правовую путаницу в сфере охраны памятников.

Кубатура побеждает архитектуру

Чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся вокруг охраны памятников, в петербургскую редакцию "Известий" пришли аттестованные в Министерстве культуры эксперты по охране историко-культурного наследия Борис Кириков и Маргарита Штиглиц. Борис Михайлович - в недавнем прошлом заместитель председателя КГИОП, автор множества книг по истории архитектуры Петербурга, лауреат Анциферовской премии. Маргарита Сергеевна - доктор архитектуры, бывший руководитель отдела в КГИОП, сопредседатель петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) и потомок "того самого" барона Штиглица, основателя Училища технического рисования (впоследствии Мухинского училища). Наш разговор состоялся незадолго до того, как президент России Дмитрий Медведев упразднил Росохранкультуру - ведомство, которое следило за сохранением памятников на федеральном уровне. Впрочем, ее функции просто вернулись к Министерству культуры.

борис кириков: Документы, которые регулируют охрану памятников в России, несовершенны и внутренне противоречивы. Условия согласования все время меняются, не отлажен механизм согласования строительных работ. Закон, который был принят в 2002 году, предписывал до конца 2010-го разработать все положения и процедуры по охране памятников. Но процесс не завершен до сих пор. Особенные сложности из-за этого возникают в Петербурге. Уникальность его судьбы в том, что из всех восточноевропейских городов здесь максимальная площадь капитальной исторической застройки. Видимо, эта масштабность и мешает развивать проекты в центре города. Инвестор рвется в центр. По-моему, здесь должен быть дифференцированный подход. Даже на Невском можно строить. Но новую застройку нужно так же "фильтровать" в центре города, как и автомобильный поток.

известия: Если ограничить охранную зону пределами, в которых действует соглашение с ЮНЕСКО, будет ли этого достаточно?

кириков: У нас пока нет кадастровых границ и четкого состава зон охраны ЮНЕСКО. Например, под охраной ЮНЕСКО находятся фарватер Финского залива и деревня Поляны, но не ансамбль центральных площадей. Это - по формулировке 1990 года. Вообще, в сфере сохранения петербургского наследия есть много красивых, но неточных образов. Например, "небесная линия". Кто-нибудь знает, где она начинается и где заканчивается? Если заново построить, например, церковь на Благовещенской площади, то мы нарушим нынешнюю небесную линию.

и: По легенде, в советское время чиновники сами заявили слишком большую охранную зону в переговорах с ЮНЕСКО. Так ли это?

кириков: Это было во время перестроечной эйфории, когда с нашей стороны могло пройти вообще все что угодно. В 1988 году была утверждена Объединенная охранная зона, сформированная по принципу плотности наложения объектов культурного наследия. На карте города было закрашено некое пятно, которое охватило левобережную территорию, кусок Васильевского острова, часть Петроградской стороны и часть Выборгской. Эта зона не была слишком большой, и охранный статус позволял сдерживать экспансию нового строительства в течение долгого времени. Документы с границами этой зоны подали в Комитет охраны всемирного наследия ЮНЕСКО. Сегодня границы зоны нужно подправить - состав памятников за это время изменился, и не все они представляют всемирную ценность.

и: Сейчас многие архитектурные проекты подвергаются резкой критике со стороны общественности. Но в начале прошлого века дом компании "Зингер" и магазин Елисеева на Невском проспекте тоже вызвали бурю возмущения. Может быть, общественность не всегда права?

кириков: Всего сто лет назад вовсе не было идеи охраны историко-архитектурного наследия. Ни "Зингер", ни Елисеев не превысили высотного регламента в "11 саженей до начала уровня крыши". Башенка и мансарда, продолжающие этот самый "уровень крыши" - виртуозное использование законодательного люфта. Какими бы эпатажными ни казались эти проекты, согласитесь, они выполнены на высочайшем уровне. А сегодня, к сожалению, кубатура побеждает архитектуру - инвестор тащит за собой архитектора. Ко мне в КГИОП приходили инвесторы со словами: "Мы строим дом с видом на Неву". Я отвечал: "А вам не приходило в голову, что на противоположном берегу такие же идиоты, как вы, построят такую же дрянь, как вы, и никакого вида уже не будет?"

и: Принимая во внимание, что Петербург сохранил большую часть исторической капитальной застройки, чем Москва, стоит ли полагаться на решения московской инстанции - например, Министерства культуры?

кириков: Минкульт не нужно ассоциировать с Москвой - это федеральный орган. А по поводу Москвы скажу непривычную вещь - я все реже и реже бываю в столице и все больше слышу, как она испорчена. Но когда я иду по Тверской улице, я вижу Тверскую улицу периода модерна и сталинского ампира, без стекляшек наверху и всяческих надстроек. Сохранность Тверской выше сохранности Невского проспекта. Когда я смотрю на Кремль, ничто не влезает в его силуэт. Кроме храма Христа Спасителя, но это - святое. Тем временем в силуэт главного нашего невского водного пространства уже влезли "Монблан" и шприц "Авроры". Смольный собор теперь ниоткуда не видно, - со Шпалерной вид его испорчен высоким безвкусным зданием на правом берегу.

и: Нужно ли считать исторический центр Петербурга и, скажем, Павловск разными охранными объектами?

маргарита штиглиц: Зона охраны по версии ЮНЕСКО включает как исторический центр города, так и императорские резиденции - Павловск, Петергоф, Царское Село, а также дороги, ведущие к ним, и фарватеры Невы. Все это является одним достопримечательным местом, единым комплексом.

и: Правда ли, что охранная зона Петербурга больше, чем в Москве и других европейских столицах?

штиглиц: Далеко не все европейские столицы имеют успешный опыт защиты культурного наследия. Эталоном для нас могут служить Рим, Амстердам. А вот Лондон эксперты однозначно считают "потерянным городом". Когда я посмотрела на Лондон с собора святого Павла, то ужаснулась - отовсюду торчат башни Фостера; Тауэр потерялся и кажется маленькой шкатулочкой. Но у них есть свой конек - перепрофилирование промышленных строений, например. В чем-то мы можем учиться у Европы, но в чем-то и служить примером.

и: Есть инвесторы, которые не стремятся строить в центре новые дома, но хотят переделывать старые. Какие ограничения действуют для них?

штиглиц: Для того чтобы заниматься каждым конкретным случаем реставрации и приспособления зданий под современное использование, существует историко-культурная экспертиза - ее никак не обойти. Ее решение утверждается советом по культурному наследию при Комитете по государственному контролю, использованию и охране памятников (КГИОП). Все преграды на пути инвесторов на самом деле полезны. Объектов федерального значения на территории Петербурга порядка 4 тысяч, еще столько же - региональных памятников и выявленных объектов культурного наследия. Об отношении строителей к ним могу сказать по своему опыту работы в КГИОП: приходит инвестор с оформленными документами, в которых числятся обременения - памятники или выявленные объекты. С чем он приходит? С вопросом, как снять статус памятника с сооружения. Только единицы понимают, что им выгоднее сохранить памятник. Завод "Эрикссон" - редкий пример. В остальном главенствует презумп-ция сноса, а не сохранения.

и: Насколько пересекаются сферы компетенции Министерства культуры и КГИОП на территории Петербурга?

штиглиц: Министерство культуры занимается масштабными законотворческими делами, а КГИОП проделывает огромную повседневную работу непосредственно с памятниками, так что эти ведомства не дублируют друг друга. Какое-то время в 1990-е годы КГИОП был в двойном подчинении - у Законодательного собрания Санкт-Петербурга и Минкульта России. Это ему давало свободу. Сегодня в КГИОП работает немногим более ста человек. Часть - технический персонал, архивисты, делопроизводители. Это на 8 тысяч памятников и охранные зоны! Выходит, что на каждого инспектора приходится 150 объектов. Именно инспекторы ведут весь контроль за ходом реставрации.

и: А кто определяет степень художественной ценности реализуемых строительных проектов?

штиглиц: К сожалению, КГИОП не может влиять на эстетическое качество архитектуры - его функции ограничены. По идее, этим должны заниматься в комитете по градостроительству (КГА), но его влияние сегодня почти неощутимо. Контроль архитектурного качества как-то ускользает из законодательства. Функции главного архитектора города сужены. Градостроительный совет тоже может давать только рекомендации, хотя раньше его влияние было сильнее. Жаль, что в новом законодатель- стве о культурном наследии также отсутствует пункт о согласовании наиболее ценных объектов с Всероссийским обществом охраны памятников. Прежде он был.

Беседу вели Сергей Бару, Елена Ляшенко