БАШНЯ РАЗДОРА
Невское время, 06.07.2007 Дмитрий Севастьянов

Кто за и кто против строительства «Охта-центра»
Здравствуйте! Дискуссия о строительстве общественно-делового центра на Охте энергично освещается в прессе, в том числе и в вашей газете. Каждый этап согласований проекта вызывает волну публикаций, в которых активно цитируются те или иные заинтересованные лица. Следящему за этими материалами давно ясно, что предметом раздора стали не музеи и спортзалы, планируемые на его территории, и не соотношение офисных и досуговых площадей. Вопросы вызывает высота башни. Здание под 400 метров для Петербурга и России в новинку, поэтому жар и продолжительность споров понятны. Для лучшей ориентации в ситуации хорошо бы понимать не только суть аргументации сторон, но и примерную систему взглядов самих высказывающихся. Словом, понять социальную базу той или иной позиции – люди никогда не спорят просто так.

По очевидным причинам видное представительство в полемике по поводу «Охта-центра» занимает сообщество петербургских архитекторов, которые выполняют как официальные, так и неофициальные экспертные функции. В данной прослойке трудно не уловить скептическое отношение к проекту башни – «новая высотная доминанта испортит панораму исторического центра города». И точка. Мнение значительной части архитекторов не скорректировал даже ландшафтно-визуальный анализ КГИОП. По его данным, высотка не будет просматриваться из центра Петербурга, таким образом, пешеход на том же Невском находится на безопасной дистанции от постмодернистских пейзажей, и туристическая статья доходов бюджета не пострадает. Оппозиция осталась верной себе: лучше перестраховаться, чем недоглядеть. Что ж, действительно, жизнь – сложная штука, и от землетрясений на Охте тоже никто не застрахован (хотя, вероятно, в данном случае страховые компании с радостью предложат свои услуги).
Когда на аудиторию не действуют рациональные аргументы и картинки с презентации, это значит, что она уже подготовлена к негативному приему. Представляется, что речь не о банальной обиде на заказчиков, поручивших шикарный проект иноземцам, пусть и с частично русскими корнями (автор проекта Филипп Никандров, британская компания RMJM). Выношенная годами позиция сводится не к бесспорно благородному «сохраним старый Петербург», а к несколько более пространному и неоднозначному «сохраним Петербург как старый Петербург». Здесь исповедуемый городскими архитекторами врачебный принцип «не навреди» вырастает до ультрабиблиотекарского «не напиши» – ибо все уже написано. В лучших традициях софистов на слова о праве сегодняшних архитекторов оставить после себя след, о праве на творчество они прямо заявляют, что, не сделав ничего, современная архитектура уже сделает многое для города. Но согласны ли петербуржцы на такую замороженность пятимиллионного города? Мегаполис вряд ли когда-либо станет походить на город-сад с деревьями одной породы XVIII XIX веков. Как заметила Вера Дементьева, председатель КГИОП, спор о высоте небоскреба становится бессмысленным, если его можно будет оценить как шедевр. Альтернативой комбинации исторического центра и современной амбициозной застройки может, конечно, стать концепция невзрачного города-инфраструктуры вокруг музейного центра, но привлекательна ли такая альтернатива? Мыслить альтернативами – черта управленцев, того слоя горожан, где проект «Охта-центра» в целом и башни в частности нашел наибольшую поддержку.
Администрация города сразу поддержала инициативу компании, правда предложив переформатировать изначально сугубо офисный центр в общественно-деловой. С тех пор чиновники всех уровней (в том числе градостроительных учреждений) формально едины в своем одобрении «Охта-центра». Однако было бы упрощением интерпретировать их единодушие следствием «отмашки» сверху. Власть, при всех обоснованных претензиях к ней, четче других понимает нынешние и грядущие потребности города, располагая всей текущей информацией о его проблемах. Сталкиваясь с хроническим дефицитом бюджета, чиновники максимально открыты и доброжелательны к бизнес-инициативам. Высота башни – не такой предмет для торга, как, например, полезные для города объекты социальной инфраструктуры, выигранные в диалоге с «Газпромом». В отсутствие видимого урона панораме центра власть не будет терзаться сомнениями архивариуса и с удовольствием попробует получить фешенебельный знак делового архитектурного отличия.
То же самое можно сказать о питерском бизнесе, большая часть которого, согласно опросам, по отношению к размерам башни настроена благожелательно или нейтрально. Ясно, что в данном случае главный источник положительных эмоций не высота как таковая, а офисные площади всего центра, дефицит в которых Петербург испытывает очень остро, «наседая» офисами на многострадальный исторический центр. Тем не менее, будь запланирован на месте башни очередной шедевр Зураба Церетели, реакция менеджерских и предпринимательских кругов наверняка была бы, мягко скажем, несколько иной.
Доверие – сложная штука. Можно доверять конкретному человеку и не разделять его жизненную философию. Можно прислушиваться к эксперту и все-таки поступать по-своему. Так случилось, что в России архитектор – фигура, безусловно, вызывающая большее доверие, чем среднестатистический менеджер или чиновник. Поэтому так важно отличать доверие к личности от доверия к ее чутью, к ее отдельным способностям. Петербургу нужна не новая архитектура – ему нужен новый темп жизни, новое ее ощущение, – не доверяя бизнесу и власти, можно довериться их способности улавливать возможности и перспективы новизны.