НАЙТИ РИФМУ К ПЕТЕРБУРГУ

Александр Шишков

Санкт-Петербург Новая жизнь, январь 2008

Можно заметить, что Петербург непрерывно строился и видоизменялся, обрастая, как бесценная жемчужина, новыми и новыми слоями
Что, собственно, сохранилось до наших дней от Петербурга времен царя Петра Алексеевича? Надежно укрытый от посторонних глаз под кирпичным футляром Домик Петра Первого, Петропавловская крепость, подавляющее большинство сооружений которой было построено после смерти великого императора, Летний дворец Петра в Летнем же саду, фонтаны которого были разрушены наводнением 1777 года и более не восстанавливались, а из порядка 250 первоначальных скульптур сохранилось 89; да изрядно перестроенные Меншиковский дворец, Кикины палаты и Александро-Невская лавра. Вот, пожалуй, и все. Список крайне скуден.
Ведь это только потом:
"в гранит оделася Нева;
мосты повисли над водами,
темно-зелеными садами
ее покрылись острова".

Так что, как верно заметил Александр Сергеевич, только через сто лет после основания юного града о нем можно было сказать: "По оживленным берегам громады стройные теснятся / дворцов и башен". Не повезло царю Петру Алексеевичу. Он хоть и вдохнул в Санкт-Петербург небывалую энергию жизненного развития, но так и не смог проникнуться строгим, стройным видом своего творенья, так и не застал времени, когда оно превратилось в "полнощных стран красу и диво", он даже Медного всадника никогда не видел, не говоря уже о Зимнем и Таврическом дворцах. Смольном монастыре. Инженерном замке и т.д.

Вот Пушкину повезло гораздо больше — ведь именно при нем в Петербурге разворачивается небывало широкое строительство, послужившее причиной коренного обновления городской застройки. Только в его эпоху в городе возникают столь привычные нам сегодня Казанский собор. Адмиралтейство. Биржа, Александровская колонна, здание Главного штаба, Нарвские ворота, Михайловский дворец, Александрийский театр вместе с ансамблем нынешней улицы Зодчего Росси и многое другое. Но — страшно сказать! — Пушкин никогда не видел достроенного Исаакиевского собора, не видел памятников Екатерине II и Николаю I, коней на Аничковом мосту. Дворцового и Троицкого мостов, Московского и других вокзалов, не говоря уже о гостинице "Астория" и здании компании "Зингер" на Невском проспекте вместе со всем прославленным петербургским модерном.

Таким образом, можно заметить, что Петербург непрерывно строился и видоизменялся, обрастая, как бесценная жемчужина, новыми и новыми слоями, но сохраняя при этом свою историческую индивидуальность и неповторимость архитектурного ансамбля. В советское время строительство — в отличие от происходившего в Москве — велось преимущественно на окраинах старого города, что благоприятно сказалось на его консервации в качестве города-музея. Однако, как можно заметить, так было далеко не всегда, ибо ранее никто не собирался настолько музеефицировать Северную столицу, чтобы превратить ее в тщательно охраняемый заповедник. Петербург, в отличие от той же Москвы, — город речной, и, как река, он так если не в пространстве, так во времени, постоянно обретая что-то ранее невиданное и отказываясь от устаревших, непреживающихся построек. При этом можно вспомнить о том, сколько споров вызывала каждая новая постройка, будь то Медный всадник или тот же Исаакиевский собор. И что? Теперь уже невозможно вообразить Северную столицу без этих архетипических для нее сооружений.

К Петербургу, по замечанию поэта, "рифмы нет", что не означает, однако, что ее не ищут, причем ищут постоянно, в том числе и в архитектурно-скульптурном выражении (чего стоят, например, недавно появившиеся в городе работы Шемякина), и конца этому поиску не видно...
Как сказал поэт:
"И кинув взгляд перед собою,
Ты видишь только тьму, а в ней
Плывут, гонимые судьбою,
Потоки сказочных огней".

Что это будут за огни, решать уже нам. Как решать и то, вокруг какой оси будет крутиться запущенный Петром великий молох:
"Прости меня за то, угрюмая Нева,
Что, в белую крупу размалывая вьюгу.
Вращаются уже незримо жернова,
На вечный этот шпиль нанизанные туго".